Тот

Поверим ли словам цыганки, — До самой смерти продрожим. А тот сидит в стеклянной банке, И моложав, и невредим.

Сидит у столика и пишет, — Тут каждый Бердсли и Шекспир, — Апрельский ветер тюль колышет, Сиреневый трепещет мир,

Звенят, звенят невыносимо Иголки, искры и вино, И ласточки просвищут мимо Американкою в окно.

Измены здесь для примиренья, А примиренья для измен. Политональнейшее пенье От лаковых несется стен.

Все кружится, и все на месте… Все близко так, и все поет, Отчетливо, как при Норд-Эсте, Прозрачно, словно жидкий мед…

Куда пропал ты, беспечальный И чистый воздух медных скал? На Вознесенском дом скандальный Да пароходный тот нахал!

1927