Он был сыном простого рабочего, И повесть о нем очень короткая. Только и было в нем, что волосы, как ночь, Да глаза голубые, кроткие.
Отец его с утра до вечера Гнул спину, чтоб прокормить крошку; Но ему делать было нечего, И были у него товарищи: Христос да кошка.
Кошка была старая, глухая, Ни мышей, ни мух не слышала, А Христос сидел на руках у Матери И смотрел с иконы на голубей под крышею.
Жил Мартин, и никто о нем не ведал. Грустно стучали дни, словно дождь по железу. И только иногда за скудным обедом Учил его отец распевать марсельезу.
«Вырастешь,— говорил он,— поймешь… Разгадаешь, отчего мы так нищи!» И глухо дрожал его щербатый нож Над черствой горбушкой насущной пищи.
Но вот под тесовым Окном — Два ветра взмахнули Крылом;
То с вешнею полымью Вод Взметнулся российский Народ…
Ревут валы, Поет гроза! Из синей мглы Горят глаза.
За взмахом взмах, Над трупом труп; Ломает страх Свой крепкий зуб.
Все взлет и взлет, Все крик и крик! В бездонный рот Бежит родник…
И вот кому-то пробил Последний, грустный час… Но верьте, он не сро? бел Пред силой вражьих глаз!
Душа его, как прежде, Бесстрашна и крепка, И тянется к надежде Бескровная рука.
Он незадаром прожил, Недаром мял цветы; Но не на вас похожи Угасшие мечты…
Нечаянно, негаданно С родимого крыльца Донесся до Мартина Последний крик отца.
С потухшими глазами, С пугливой синью губ, Упал он на колени, Обняв холодный труп.
Но вот приподнял брови, Протер рукой глаза, Вбежал обратно в хату И стал под образа.
«Исус, Исус, ты слышишь? Ты видишь? Я один. Тебя зовет и кличет Товарищ твой Мартин!
Отец лежит убитый, Но он не пал, как трус. Я слышу, он зовет нас, О верный мой Исус.
Зовет он нас на помощь, Где бьется русский люд, Велит стоять за волю, За равенство и труд!..»
И, ласково приемля Речей невинных звук, Сошел Исус на землю С неколебимых рук.
Идут рука с рукою, А ночь черна, черна!.. И пыжится бедою Седая тишина.
Мечты цветут надеждой Про вечный, вольный рок. Обоим нежит вежды Февральский ветерок.
Но вдруг огни сверкнули… Залаял медный груз. И пал, сраженный пулей, Младенец Иисус.
Слушайте: Больше нет воскресенья! Тело Его предали погребенью: Он лежит На Марсовом Поле.
А там, где осталась Мать, Где Ему не бывать Боле, Сидит у окошка Старая кошка, Ловит лапой луну…
Ползает Мартин по полу: «Соколы вы мои, соколы, В плену вы, В плену!» Голос его все глуше, глуше, Кто-то давит его, кто-то душит, Палит огнем.
Но спокойно звенит За окном, То погаснув, то вспыхнув Снова, Железное Слово: «Рре-эс-пуу-ублика!»