Ты не скажешь комару: «Скоро я, как ты, умру». С точки зренья комара, человек не умира.
Вот откуда речь и прыть — от уменья жизни скрыть свой конец от тех, кто в ней насекомого сильней,
в скучный звук, в жужжанье, суть какового — просто жуть, а не жажда юшки из мышц без опухоли и с,
либо — глубже, в рудный пласт, что к молчанию горазд: всяк, кто сверху языком внятно мелет — насеком.
Белый хлопчатобумажный ангел,
до сих пор висящий в моем чулане
на металлических плечиках. Благодаря ему,
ничего дурного за эти годы
не стряслось: ни со мной, ни — тем более — с помещеньем.
...
Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури,
как стоптанный полуботинок, который, вздохнув, разули.
Команда в одном исподнем — бабники, онанюги —
загорает на палубе, поскольку они на юге,
...
И. К.
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист — в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
...
Ultima Сumaei venit iam carminis aetas:
magnus ab integro saeclorum nascitur ordo…
Virgil. Eclogue IV1
Дереку Уолкотту
...
За церквами, садами, театрами,
за кустами в холодных дворах,
в темноте за дверями парадными,
за бездомными в этих дворах.
За пустыми ночными кварталами,
...
