Ты помнишь, как наш город бушевал, Как мы собрались в школе на рассвете, Когда их суд в Бостоне убивал — Антифашистов Сакко и Ванцетти; Как всем фашистам отомстить за них Мы мертвым слово пионеров дали И в городе своем и в ста других Их именами улицы назвали. Давным-давно в приволжском городке Табличку стерло, буквы откололо, Стоит все так же там, на уголке, На Сакко и Ванцетти наша школа. Но бывшие ее ученики В Берлине, на разбитом в пыль вокзале, Не долго адрес школы вспоминали, Углом сложили дымные листки И «Сакко и Ванцетти» надписали. Имперской канцелярии огнем Недаром мы тот адрес освещали; Два итальянских слова… Русский дом… Нет, судьи из Америки едва ли Дождутся, чтоб мы в городке своем Ту улицу переименовали! … Я вспомнил об этом в Италии, Когда, высоко над горами, Мы ночью над ней пролетали, Над первых восстаний кострами. Будь живы они, по примете, Повсюду, где зарева занялись, Мы знали б, что Сакко с Ванцетти Там в скалах уже партизанили! И снова я вспомнил про это, Узнав в полумертвом Берлине, Что ночью в Италии где-то Народом казнен Муссолини. Когда б они жили на свете, Всегда впереди, где опасней, Наверно бы Сакко с Ванцетти Его изловили для казни! Я вспомнил об этом сегодня, Когда в итальянской палате Христьянский убийца и сводник Стрелял в коммуниста Тольятти. Нет, черному делу б не сбыться, Будь там он в мгновения эти — Наверно под локоть убийцу Толкнул бы товарищ Ванцетти! Предвидя живое их мужество, Я в мертвых ошибся едва ли, — Ведь их, перед будущим в ужасе, Назад двадцать лет убивали! Ведь их для того и покруче В Бостоне судили заранее, Чтоб сами когда-нибудь дуче Они не судили в Милане. И на электрическом стуле Затем их как раз и казнили, Чтоб, будь они живы, от пули Тольятти не заслонили. У нас, коммунистов, хорошая память На все, что творится на свете; Напрасно убийца надеяться станет За давностью быть не в ответе… И сами еще мы здоровия стойкого, И в школу идут по утрам наши дети По улице Кирова, Улице Войкова, По улице Сакко — Ванцетти.
1948