За тяжёлым гусем старшим Вперевалку, тихим маршем Гуси шли, как полк солдат.
Овцы густо напылили, И сквозь клубы серой пыли Пламенел густой закат.
А за овцами коровы, Тучногруды и суровы, Шли, мыча, плечо с плечом.
На весёлой лошадёнке Башкирёнок щелкал звонко Здоровеннейшим бичом.
Козы мекали трусливо И щипали торопливо Свежий ивовый плетень.
У плетня на старой балке Восемь штук сидят, как галки, Исхудалые, как тень.
Восемь штук туберкулёзных, Совершенно не серьёзных, Ржут, друг друга тормоша.
И башкир, хозяин старый, На раздольный звон гитары Шепчет: «Больно караша!»
Вкруг сгрудились башкирята. Любопытно, как телята, В городских гостей впились.
В стороне худая дева С волосами королевы Удивленно смотрит ввысь.
Перед ней туберкулёзный Жадно тянет дух навозный И, ликуя, говорит —
О закатно-алой тризне, О значительности жизни, Об огне её ланит.
«Господа, пора ложиться — Над рекой туман клубится». — «До свиданья!», «До утра!»
Потонули в переулке Шум шагов и хохот гулкий... Вечер канул в вечера.
А в избе у самовара Та же пламенная пара Замечталась у окна.
Пахнет йодом, мятой, спиртом, И, смеясь над бедным флиртом, В стёкла тянется луна.