В голубом прозрачном крематории Легкие истлели облака, Над Невою солнце Евпатории, И вода светла и глубока.
Женщина прекрасная и бледная У дубовой двери замерла, Сквозь перчатку жалит ручка медная, Бьет в глаза нещадный блеск стекла.
«Милое и нежное создание, Я сейчас у ног твоих умру, Разве можно бегать на свидание В эту нестерпимую жару?
Будешь ты изменой и утратою Мучиться за этими дверьми, Лучше обратись скорее в статую И колонну эту обними!»
Дверь тяжелая сопротивляется, Деревянный темно-красный лев От широкой рамы отделяется И увещевает нараспев:
Он и сам меняет очертания, Город с длинным шпилем золотым. Дождь над Темзой, север — Христиания, А сегодня виноградный Крым!
Скоро осень и у нас, и за морем, Будет ветер над Невой звенеть, Если тело можно сделать мрамором, Ты должна скорей оцепенеть!
Все равно за спущенными шторами Он совсем не ждет твоих шагов, Встретишься с уклончивыми взорами И вдохнешь струю чужих духов.
Женщина к колонне приближается, Под горячим золотым дождем, Тело, застывая, обнажается, И прожилки мрамора на нем.
Будет он винить жару проклятую И напрасно ждать ее одной, Стережет задумчивую статую У его подъезда лев резной.
1921