В гостинице (увы — в Неаполе!) Сижу один, нетерпелив. Дробинки горестно закапали И ощетинился залив.
Над жерлом хмурого Везувия, Уснувшего холостяка, Как своды тяжкие Витрувия — Гроза склубилась в облака.
Раскрою книгу — не читается; Хочу писать — выходит вздор; А занавеска раздвигается, Стучит дверями коридор.
А рядом едкими укорами Супруга подчует жена, Несдержанными разговорами Моя печаль раздражена.
Минуты длятся безталанные, Как серый пепел серых лав; Вдруг — и лучи обетованные Вторгаются, затрепетав!
Опять смеется солнце южное, Мгновенье — высохнет балкон; А переулок блещет лужами, На vetturino — балахон.
Опять, размахивая косами, В окне — и прямо против нас, Она проветривает простыни И полосатый свой матрас.
И всюду воздух опьяняющий, Пестро-раскрашенный Восток. А я — веселый, обоняющий Ее мелькающий цветок!
1913