Просило чье-то жалостное сердце, Чтобы впустили и меня в ковчег. Когда захлопнулась за мною дверца И мы устраивались на ночлег, Забыл я, кто я: отпрыск иноверца Иль всем знакомый здешний человек?
Лицо мне щекотало тело львицы, Я разглядеть не мог других людей. Свистя, вертелись надо мною птицы, То черный дрозд, то серый соловей. Я понимал, что нет воде границы И что потоп есть Дождь и вождь Дождей.
Я также понимал, что наши души Остались там, в пространстве мировом, Что нам теперь уже не надо суши, Что радость есть в движенье круговом, А за бортом вода все глуше, глуше, Все медленней, но мы плывем, плывем…
1988