В стае диких гусей был второй, Он всегда вырывался вперед, Гуси дико орали: «Встань в строй!» И опять продолжали полет.
А однажды за Красной Горой, Где тепло и уютно от тел, Понял вдруг этот самый второй, Что вторым больше быть не хотел:
Все равно — там и тут Непременно убьют, Потому что вторых узнают.
А кругом гоготали: «Герой! Всех нас выстрелы ждут вдалеке. Да пойми ты, что каждый второй Обречен в косяке!»
Бой в Крыму: все в дыму, взят и Крым. Дробь оставшихся не достает. Каждый первый над каждым вторым Непременные слезы прольет.
Мечут дробью стволы, как икрой, Поубавилось сторожевых, Пал вожак, только каждый второй В этом деле остался в живых.
Это он, е-мое, Стал на место свое, Стал вперед, во главу, в острие.
Если счетом считать — сто на сто! — И крои не крои — тот же крой: «Каждый первый» не скажет никто, Только — «каждый второй».
… Все мощнее машу: взмах — и крик Начался и застыл в кадыке! Там, внизу, всех нас — первых, вторых — Злые псы подбирали в реке.
Может быть, оттого, пес побрал, Я нарочно дразнил остальных Что во «первых» я с жизнью играл, И летать не хотел во «вторых»…
Впрочем, я — о гусях: Гусь истек и иссяк — Тот, который сбивал весь косяк.
И кого из себя ты не строй — На спасение шансы малы: Хоть он первый, хоть двадцать второй — Попадет под стволы.
1980