Садится солнце. Едем тише… Вдали виднеется село. Чернеют хат беленых крыши И ветхой мельницы крыло.
Вот подъезжаем, — хаты, хаты — И зелень яркая вкруг хат; Садочки вишнями богаты, И сливы зрелые висят.
И там и сям кусты калины, И мак качает головой, И рдеют ягоды рябины, Как щеки девушки степной.
И залюбуешься невольно Житьем привольным степняка. «Здесь отпрягай, ямщик, — довольно: Нам дальше ехать не рука!..
Знать, люди здесь молились богу; Смотри: какая благодать!.. Здесь отдохнем и в путь-дорогу Тихонько тронемся опять...»
Стемнело вдруг… Заря алеет; С лугов прохладою несет, Зеленой степи даль синеет, — И тихий вечер настает.
С полей вернулися девчата, Пришли и парубки с работ — И собрались у ветхой хаты, Где старый дед-кобзарь живет.
«Сыграй-ка, старый, нам, дедуся, — Кричат девчата старику: — Про „Грица“ или про „Марусю“, Про ту, что кинулась в реку». —
«Ой, надоели вы, девчата», — Старик ворчит; а сам берет Со стенки кобзу, и у хаты Он сел, — играет и поет.
Поет, и льется песня стройно И жжет сердца девчат огнем… А ночка синяя покойно Плывет над дремлющим селом.
1879