Пятнадцатый век еще юношей был, Стоял на своем он семнадцатом годе, Париж и тогда хоть свободу любил, Но слепо во всем раболепствовал моде. Король и характер и волю имел, А моды уставов нарушить не смел,
И мод образцом королева сама Венсенского замка в обители царской Служила… Поклонников-рыцарей тьма (Теснилась вокруг Изабеллы Баварской. Что ж в моде? — За пиром блистательный пир, Интрига, любовь, поединок, турнир.
Поутру — охота в Венсенском лесу, Рога и собаки, олени и козы. На дню — сто забав, сто затей на часу, А вечером — бал, упоение, розы И тайных свиданий условленный час… ..................
И мода сердиться мужьям не велит, — На шалости жен они смотрят без гнева. На съездах придворных — толпа волокит, — Их дерзости терпит сама королева, По общей покатости века скользя. Король недоволен, но… мода! — Нельзя!
Тут любят по моде, любовь тут — не страсть, Прилично ли делать скандал из пустого? Конечно, он может… сильна его власть, Но — что потом скажут про Карла Шестого!,, «Какой же он рыцарь?» — толпа закричит. И сжался король, притаился, молчит.
Но как-то — красавец Людовик Бурбон Не вздумал, мечтая о прелести женской, Отдать королю надлежащий поклон, Летя к королеве дорогой венсенской, И так его рыцарский жар увлекал, Что мимо он гордо вгалоп проскакал.
Король посмотрел и подумал: «Сверх мер Влюблен этот рыцарь. По пылкой природе Пускай он как модный спешит кавалер. Но быть так невежливым — это не в моде! Недаром король я. Ему ж на беду, Постой-ка, я новую моду введу!»
Сквозь чащу Венсенского леса, к реке Шли люди потом возвестить эту моду — И в полночь, при факелах, в черном мешке Какая-то тяжесть опущена в воду; Мешок тот воде поручила земля С короткою надписью: «Суд короля».
Поклонников рой с той поры всё редел Вокруг Изабеллы. Промчалися годы — И всё изменилось. Таков уж удел Всего в этом мире! Меняются моды: Что прежде блестело — наполнилось тьмой, И замок Венсенский явился тюрьмой.
1872