Вот, грохоча по кручам горным, Потоки ливня пролились, Деревья вырывая с корнем И скалы скатывая вниз. И, страхом сладостным объятый, Внимает путник шуму вод. Он слышит громкие раскаты, Но где исток их — не поймет. Так льются волны песнопенья, Но тайной скрыто их рожденье.
Кто из покорных вещим девам, Что тянут жизни нить в тиши, К волшебным не склонял напевам Певцом разбуженной души. Одной лишь силой вдохновенья Он, как божественным жезлом, Свергает в адские селенья, Возносит к небу с торжеством, Сердцами чуткими играя Меж скорбью и блаженством рая.
Как в мир ликующих нежданно, Виденьем страшным, на порог Стопою тяжкой великана Необоримый всходит рок, И вмиг смолкают гул и крики Под грозным взором пришлеца, И ниц склоняются владыки, И маски падают с лица, И перед правдой непреложной Бледнеет мир пустой и ложный,-
Так человек: едва лишь слуха Коснется песни властный зов, Он воспаряет в царство духа, Вседневных отрешась оков. Там, вечным божествам подобный, Земных не знает он забот, И рок ему не страшен злобный, И власть земная не гнетет, И расправляются морщины — Следы раздумий и кручины.
Как сын, изведав боль разлуки И совершив обратный путь, В слезах протягивает руки, Чтоб к сердцу матери прильнуть,- Так странник, песнею ведомый, Спешит, покинув чуждый свет, Под тихий кров родного дома, К отрадам юношеских лет, От леденящих правил моды В объятья жаркие природы.
1795