Вот блаженство — ранью заревою Выходить в дорогу босиком! Тонкое покалыванье хвои Увлажненным сменится песком;
Часом позже — сушью или влагой Будут спорить глина и листва, Жесткий щебень, осыпи оврага, Гладкая, прохладная трава.
Если поле утреннее сухо, Что сравнится с пылью золотой? Легче шелка, мягче мха и пуха В колеях ее нагретый слой.
Плотным днем, от зноя онемелым, Бросься в яр прозрачный… и когда Плеском струй у пламенного тела Запоет прекрасная вода,
И когда, языческим причастьем Просветлен, вернешься на песок — Твоих ног коснется тонким счастьем Стебелиный каждый голосок.
Если же вечерние долины Изнемогут в млеющей росе, И туман, блаженный и невинный, Зачудит на сжатой полосе —
Новый дух польется по дороге, Кружится от неги голова, Каждой капле радуются ноги, Как листы, и корни, и трава.
Но еще пленительней — во мраке Пробираться узкою тропой, Ощущая дремлющие знаки Естества — лишь слухом и стопой.
Если мраком выключено зренье, Осязаньем слушать норови Матерь-землю в медленном биенье Ее жизни и ее любви.
Не поранит бережный шиповник, Не ужалит умная змея, Если ты — наперсник и любовник Первозданной силы бытия.
1944