Выходила из жгучей Гашшарвы, Из подземной клокочущей прорвы, — И запомнили русский пожар вы — Не последний пожар и не первый:
Пламена, пожиравшие срубы, Времена, воздвигавшие дыбы, Дым усобиц, и грустные требы, И на кладбищах — гробы и гробы.
На изнанке любого народа Ей подобная есть демоница, И пред мощью их лютого рода Только верный Добру не склонится.
Но черней, чем мертвецкие фуры, И грозней, чем геенские своры, Вкруг Земли есть кромешная сфера Всемогущего там Люцифера.
Наклонись же над иероглифом, К зашифрованным наглухо строфам, Приглядись — кто клубится за мифом, Кто влечет к мировым катастрофам.
Никогда не блистали воочью Никакой человеческой расе, Но заблещут грядущею ночью Очи женской его ипостаси.
Распадутся исконные формы, Расползутся железные фермы, Чуть блеснет им, как адские горны, Взор великой блудницы — Фокермы.
Я кричу, — но лишь траурным лунам Внятен крик мой по темным долинам, Лишь ветрам заунывным по склонам, Только Фаустам и Магдалинам.
1949