Как по уставу — штык не вправе Заполнить ротный интервал, Как по уставу — фронтом вправо, Погруппно город отступал.
Дома исчезли. Царство луж И пустыри с лицом несвежим, Изображая в красках глушь, Вошли в сырое побережье.
Дороги к берегам пусты, Деревья перешли в кусты.
Дымились лачуги, с судьбой не споря, По огородам чах репей, И, отлученные от моря, Тупели груды кораблей.
Без ропота, ржавые палубы сжав, Ветвистые мачты,— Они опустились, пошли в сторожа К лачугам, лугам бродячим.
У всех навигаций единый закон: Грузиться и плыть напролом, Но если ты сдал и на слом обречен, Ты будешь дружить с пустырем.
Над пароходною трухой Костер мальчишки разжигали, Но дым кривлялся, как глухой, Но дым у ветра был в опале.
Голубоглазые сычи Кричали ветру: «Прочь! Не тронь!» Но этот ветер их учил, Как нужно выпрямлять огонь.
Старуха собирала хворост, Ее спина трещала, Ее дыханье раскололось На длинное и малое.
А дальше волны, разлетевшись, Синели, синих трав наевшись.
Я кинул глаз по сторонам — Синела нищая страна: Лачуги, пароходный хлам.
И вдруг взглянули пустыри Глазами, полными зари.
Из нищенских ножон Сверкнуло мне лицо победы: «Здесь будет город заложен Назло надменному соседу»…
Пусть Петербург лежал грядой Из каменных мощей, Здесь будет вымысел другой Переливаться в кровь вещей.
Ветхий край ключи утра Положит сам в ладонь Бот этим детям у костра, Играющим в огонь.
Без крепостей, без крови водопадов, Без крепостных — на свой покрой, В мохнатые зыбей ограды Они поставят город свой — Приморский остов Ленинграда!