В то лето народное горе Надело железную цепь, И тлела по самое море Сухая и пыльная степь,
И под вечер горькие дали, Как душная бабья душа, Багровой тревогой дышали И бога хулили, греша.
А утром в село на задворки Пришел дезертир босиком, В белесой своей гимнастерке, С голодным и темным лицом.
И, словно из церкви икона, Смотрел он, как шел на ущерб По ржавому дну небосклона Алмазный сверкающий серп.
Запомнил я взгляд без движенья, Совсем из державы иной, И понял печать отчужденья В глазах, обожженных войной.
И стало темно. И в молчанье, Зеленом, глубоком как сон, Ушел он и мне на прощанье Оставил ружейный патрон.
Но сразу, по первой примете, Узнать ослепительный свет…
Как много я прожил на свете! Столетие! Тысячу лет!
1958