На свете не было пестрей Зверинца, чем зверинец Лили! Какие чары приманили Сюда диковинных зверей? Бедняжки принцы скачут, пляшут, Крылами бьют, хвостами машут, То захрипят, то смолкнут вдруг В сплошном чаду любовных мук!
О чем тут спрашивать! Звать Лили эту фею. Не приведи господь вам повстречаться с нею.
О, что за визг, и писк, и клекот, Когда, питомцам на беду, В корзиночке она приносит им еду! Что за рычанье! Что за рокот!
Оживают кусты и деревья сада… Сумасшедшее ринулось стадо К ее ногам. Даже рыбы в бассейне В нетерпении высунулись из воды. А она бросает крохи еды Ошалевшим от алчности гадам, Одаряя их царственным взглядом.
И тут начинается бой! Они грызутся между собой, Разевают жадные пасти, Кусаются, рвут друг друга на части.
И все из-за хлеба! Из-за куска! Из-за черствой корки на дне лоханей, Которую сделала эта рука Небесных амврозий благоуханней!
А взгляд-то каков! Каков тон, Которым она произносит: «Цып-цып!..» Зевсов орел покинул бы трон, Оба Венериных голубка В путь бы ринулись наверняка, Даже павлин, надутый и злющий, Примчался б на этот голос зовущий.
Ведь именно так из чащи ночной Прибрел к ней медведь — мохнатый верзила. В какой же капкан его залучила Хозяйка компании сей честной! Отныне он, можно сказать,- ручной, Конечно, только в известном смысле. Любовь прочнее любых оков… Ах, что там! Я кровью своей готов В ее саду поливать цветочки.
«Как?! „Я“- вы сказали? Но, ваша честь...» Да, да! Я… Медведь — это я и есть. За юбкой погнался! Пропал! Погиб! На шелковом водят меня шнурочке. А как я в эту историю влип — Об этом вам расскажу попозже: Сейчас не могу… Брр!.. Мороз — по коже. Ведь сами подумайте! Зло берет: Кругом все квохчет, хрюкает, блеет. Такая порой тоска одолеет — Удрать хочу! Рычу! Хожу, как помешанный, взад-вперед, Башкой кручу, Рычу! Пройдусь немного по аллее, И снова ходу — от ворот! Зря, что ль, досада меня разбирает? Дух, взбеленившись, нутро распирает. Ну, как от ярости не взреветь? Кто я ей: заяц или медведь?! Белка, грызущая орешек?! Простите, мамзель: не гожусь для насмешек, Да мне в лицо Хохочет здесь каждое деревцо! Каждый кустик строит рожи! С души воротит — хоть околей — От ваших цветочков, от ваших аллей! Служить вам?! Хватит! Себе дороже! Бегу отсюда во весь опор! Хочу перепрыгнуть через забор — Да не могу. Заколдован я, что ли? Сила ушла из медвежьих лап? Тьфу ты! Совсем одряхлел, ослаб! Видать, суждено помереть в неволе. Я сам себя не узнаю: Лежу, визжу, судьбою смятый, И слышат жалобу мою Фарфоровые уши статуй. И вдруг… Как метнется по жилам кровь! Блаженнейшим соком наполнились клетки. Я голос возлюбленной слышу вновь: _Она_запела в своей беседке!
Воздух цветами заблагоухал… Уж, верно, поет, чтобы я услыхал!
Бегу! Предо мной расступаются ветки, Я — как шальной — по цветам, по лугам! И — кубарем — прямо к ее ногам.
Она смеется: «Вот удивил! Скажите, откуда такая удаль? Свиреп, как медведь, а привязчив, как пудель. Космат, безобразен… А все-таки мил!» И ножкой, ножкой — ну, что за натура!- Гладит мохнатую спину мою. Как восхитительно чешется шкура! Медведю кажется: он — в раю. Целую ей туфлю, жую подметку, Благопристойность медвежью храня. К коленям ее припадаю кротко — Не часто дождешься такого дня! Она то погладит, то шлепнет меня. Но я в блаженстве, как новорожденный, Реву, улыбкой ее награжденный… Вдруг мило хлыстиком взмахнет: «Allons tout doux! eh la menotte! Et faites serviteur, Comme un joli seigneur» *.
Вот так надеждой живет дуралей, Терпит все шалости, все причуды, Но стоит чуть-чуть не потрафить ей — Ох, как бедняге придется худо!
А впрочем, есть у ней некий бальзам… Порою, к моим снизойдя слезам, Она этим зельем на кончике пальца Смочит иссохшие губы страдальца И убежит, предоставив мне Дурью мучиться наедине. Право же! Нет ничего нелепей: Снятый с цепи, я прикован цепью К той, от которой с ума схожу. Плетусь за ней следом, от страха дрожу, По доброй воле живу в неволе, Но что ей до муки моей, до боли?! Знает, преданней нет слуги. А иногда, веселясь от сердца, В клетке моей приоткроет дверцу: «Что ж ты, дружок, не бежишь? Беги!» А я?. О боги, коль в вашей власти Разрушить чары этой страсти, То буду век у вас в долгу… А не дождусь от вас подмоги, Тогда… тогда… О, знайте, боги!- Я сам помочь себе смогу!
* А ну, будь пай-мальчиком! Дай лапу! Отвесь поклон, как подобает благовоспитанному кавалеру (франц.).
_Пер. Л.Гинзбурга
1775