Прости, долина, дом и сад, Река, во льду глухонемая, Что в холодеющих лесах Я покидаю вас до мая.
Цветок чугунный в городской Ограде льнет к пальто под локтем, Дыша проезжею тоской: Резиной, мглой, бензином, дегтем,
Окурком, снегом, колесом, Копытом, прочерком, трамваем,- Во всем, воистину во всем, Свободный гений узнаваем.
Одежды стали тяжелеть, Крупней раскрой, грубее ткани, И нежно розовеет медь, Перчатку чувствуя в кармане.
Ознобом скулы обвело, И губы обметало сушью, Но на душе светлым-светло, И клен сквозит японской тушью.
Приемлет гавань корабли — Купает их, потом питает И нежностью своей любви Мотор, как сердце, воспитает.
На елке свечи воспалит Грань декабря с январской гранью. И все, что мучит и болит, Судьбой подвергнется изгнанью.
И золотистый мандарин Напомнит в переносных смыслах Все то, что Ярославль дарил Мне в сентябре, в двадцатых числах —
Такая вольность на душе, Такое благолепье света, Что только лист в карандаше Способен объяснить все это.
1969