Душа уязвлена предчувствием ночного, В нее вошла святая, строгая тоска, Но я не помню, кто разбил оковы, Когда и чьи отринула меня рука. Когда мне стало мало солнечных мгновений, Созвучных флейт и запаха земли, Когда померкли прежние виденья, И новые когда проснулись вожделенья, И новый стыд, как зарево, зажгли. На этот мир смущенная гляжу м, Ищу в нем знамений, пытаюсь снять покров, А строгая печаль ласкает, испытуя, И ждет, и требует еще не бывших снов.
Апрель 1912 Судак
На появление «cоr ardens»[1] и «rоsаrium»[2]
Одна любовь над пламенною схимой
Могла воздвигнуть этот мавзолей.
Его столпы как рок несокрушимый,
А купола — что выше, то светлей.
...
«днем вершу я дела суеты,
Ввечеру — зажигаю огни».
И слетаются снова мечты,
Доверяя, как в прежние дни.
Я опять обману их на миг:
...
Чуть замрет юдоль земная,
Муку жизни затаив,
Прошепнет душа, стихая:
— дух, ты жив?
Все вокруг темно и слепо,
...
Да, я умру, не поняв мою землю,
Не развернувши ее пелену,
Выси и бездны ее не объемлю,
К сердцу ее не прильну.
На заклинания не отвечу,
...
Дни твои кончаются,
Книги разгибаются.
Тайные дела обличаются.
Духовный стих
«о свитке ерусалимском»
...
