Если ночь все тревоги вызвездит, как платок полосатый сартовский, проломаю сквозь вечер мартовский Млечный Путь, наведенный известью.
Я пучком телеграфных проволок от Арктура к Большой Медведице исхлестать эти степи пробовал и в длине их спин разувериться.
Но и там истлевает высь везде, как платок полосатый сартовский, но и там этот вечер мартовский над тобой побледнел и вызвездил.
Если б даже не эту тысячу обмотала ты верст у пояса,- все равно от меня не скроешься, я до ног твоих сердце высучу!
И когда бы любовь-притворщица ни взметала тоски грозу мою, кожа дней, почерневши, сморщится, так прозжет она жизнь разумную.
Если мне умереть — ведь и ты со мной! Если я — со зрачками мокрыми,- ты горишь красотою писаной на строке, прикушенной до крови.