В Переделкине дача стояла, В даче жил старичок-генерал, В перстеньке у того генерала Незатейливый камень сверкал.
В дымных сумерках небо ночное, Генерал у окошка сидит, На колечко свое золотое, Усмехаясь, подолгу глядит.
Вот уж первые капли упали, Замолчали в кустах соловьи. Вспоминаются курские дали, Затяжные ночные бои.
Вспоминается та, что, прощаясь, Не сказала ни слова в упрек, Но, сквозь слезы ему улыбаясь, С пальца этот сняла перстенек.
«Ты уедешь,- сказала майору,- Может быть, повстречаешься с той, Для которой окажется впору Перстенек незатейливый мой.
Ты подаришь ей это колечко, Мой горячий, мой белый опал, Позабудешь, кого у крылечка, Как безумный, всю ночь целовал.
Отсияют и высохнут росы, Отпылают и стихнут бои, И не вспомнишь ты черные косы, Эти черные косы мои!»
Говорила — как в воду глядела, Что сказала — и вправду сбылось, Только той, что колечко надела, До сих пор для него не нашлось.
Отсияли и высохли росы, Отпылали и стихли бои, Позабылись и черные косы, И отпели в кустах соловьи.
Старый китель с утра разутюжен, Серебрится в висках седина, Ждет в столовой нетронутый ужин С непочатой бутылкой вина.
Что прошло — то навеки пропало, Что пропало — навек потерял… В Переделкине дача стояла, В даче жил старичок-генерал.
1958