Не плод высоких вдохновений Певец и друг тебе приносит в дар; Не Пиэрид небесный жар, Не пламенный восторг, не гений 5 Моей душою обладал: Нестройной песнею моя звучала лира, И я в безумье променял Улыбку муз на смех сатира. Но ты простишь мне грех безвинный мой; 10 Ты сам, прекрасного искатель, Искусств счастливый обожатель, Нередко для проказ забыв восторг живой, Кидая кисть — орудье дарованья, Пред музами грешил наедине 15 И смелым углем на стене Чертил фантазии игривые созданья. Воображенье без оков, Оно, как бабочка, игриво: То любит над блестящей нивой 20 Порхать в кругу земных цветов, То к радуге, к цветам небесным мчится. Не думай, чтоб во мне погас К высоким песням жар! Нет, он в душе таится, Его пробудит вновь поэта мощный глас, 25 И смелый ученик Байрона, Я устремлюсь на крылиях мечты К волшебной стороне, где лебедь Альбиона Срывал забытые цветы. Пусть это сон! меня он утешает, 30 И я не буду унывать, Пока судьба мне позволяет Восторг с друзьями разделять. О друг! мы разными стезями Пройдем определенный путь: 35 Ты избрал поприще, покрытое трудами, Я захотел зараней отдохнуть; Под мирной сению оливы Я избрал свой приют; но жребий мой счастливый Не должен славою мелькнуть: 40 У скромной тишины на лоне Прокрадется безвестно жизнь моя, Как тихая вода пустынного ручья. Ты бодрый дух обрек Беллоне, И, доблесть сильных возлюбя, 45 Обрек свой меч кумиру громкой славы. — Иди! — Но стана шум, воинския забавы, Все будет чуждо для тебя, Как сна нежданные виденья, Как мира нового явленья. 50 Быть может, на брегу Днепра, Когда в тени подвижного шатра Твои товарищи, драгуны удалые, Кипя отвагой боевой, Сберутся вкруг тебя шумящею толпой, 55 И громко зазвучат бокалы круговые, — Жалея мыслию о прежней тишине, Ты вспомнишь о друзьях, ты вспомнишь обо мое; Чуждаясь новых сих веселий, О списке вспомнишь ты моем, 60 Иль взор нечаянно остановив на нем, Промолвишь про себя: мы некогда умели Шалить с пристойностью, проказничать с умом.[1],[2]
[1]Автограф — в ГБЛ, ф. 48 (Веневитиновых), к. 55, ед. хр. 7. Без заглавия. Впервые — изд. 1829 г., с. 16-18. В изд. 1829 г. датируется 1825 г. Принято считать, что упомянутый в заглавии послания водевиль — «Неожиданный праздник», написанный ко дню именин кн. 3. А. Волконской. Между тем дифирамбический характер «Неожиданного праздника» не соответствует характеристике водевиля, данной Веневитиновым в послании: «И я в безумье променял / Улыбку муз на смех сатира» (курсив мой.- М. Ч.). В примечании к посланию в изд. 1862 г. сказано: «Водевиль этот состоял из нескольких отрывочных сцен»; «Неожиданный праздник» же — произведение совершенно законченное (впервые — изд. 1940 г.). Какой же водевиль посылал Веневитинов? С. М. Шпицер опубликовал (журнал «Солнце России», 1913, No 26/177, июнь, с. 17) три стихотворных отрывка из неизвестного водевиля Веневитинова. Отрывки эти затем были напечатаны в изд. 1934 г. под общим названием «Из русского водевиля». В рецензии на изд. 1934 г. М. Аронсон, возражая против публикации отрывков, мотивировал свои возражения тем, что в обеих публикациях не указывалось местонахождение автографов (см.: Звезда, 1934, No 8, с. 188). Автографы двух фрагментов из неопубликованного водевиля Веневитинова обнаружены мною в ГЕЛ (ф. 48, к. 55, ед. хр. 48 и 50). Насколько можно судить по найденным фрагментам, содержание водевиля сводилось к рассказу о том, как двое молодых людей помогают дядюшке одного из них вернуть деньги, которые он одолжил своему знакомому. В сохранившихся отрывках — немало сатирических сцен, которые позволяют предположить, что в послании «К Скарятину» Веневитинов имеет в виду именно этот водевиль, где он, променяв «улыбку муз на смех сатира», готов «шалить с пристойностью, проказничать с умом». Скарятин Федор Яковлевич (1806-1835) — офицер Нарвского драгунского полка, художник; приятель Веневитинова. К его рисунку Урании написал Веневитинов стихотворение «К изображению Урании»; Скарятину принадлежит рисунок комнаты, где жил поэт, и портрет Веневитинова, не дошедшие до нас.3 Пиэриды — музы. 25 …смелый ученик Байрона…- Веневитинов неоднократно обращается к имени Байрона и в стихах; «Четыре отрывка из пролога «Смерть Байрона» (1824). «К Пушкину» (1826), и в прозе: в полемических статьях по поводу первой главы «Евгения Онегина»,- высоко ценя и философскую широту поэзии Байрона, и его высокие человеческие качества. 26-27 …Я устремлюсь на крылиях мечты / К волшебной стороне…- к Греции. Кроме упомянутого выше пролога «Смерть Байрона», Веневитинов обращался к греческой теме и в другом стихотворении — «Песнь грека» (1825). 27 ….лебедь Альбиона…- Байрон. 37-38 …Под мирной сению оливы / Я избрал свой приют…- Видимо, Веневитинову живо помнилось «Послание к Веневитиновым» А. Хомякова (см. прим. к стихотворению «К друзьям»), в котором последний, обращаясь к нему, писал: «Пой, Дмитрий! Твой венец — зеленый лавр с оливой; / Любимец сельских муз и друг мечты игривой». 43 Ты бодрый дух обрел Беллоне…- здесь: войне; Беллона — богиня войны.
[2]Варианты автографа ГБЛ
6 [Нет! нет нестройную {*} моя звучала лира] 21 То мчится к радуге, завидя [свод] цвет небесный] 23 [К высоким мыслям жар. Нет, он в душе таится] 26 [Я полечу к] 29 [Пусть это сон! Меня надежда утвер<ждает>] 36 Я захотел заране отдохнуть 38 Сыскал себе приют, но жребий мой счастливый [Я избрал свой приют, но жребий мой счастливый] [Нашел себе приют, по жребий мой счастливый] Ты хочешь дни считать делами громкой славы] 46 [Иди, но в стане жизнь, воинские забавы] 47 [Все будет ново для тебя] 48 [Как сна нежданные картинки] 51 [Среди подвижного шатра] Между 51 и 52 [В часы свободы и мученья] [Когда с отвагой боевой] [Когда при шпорах и усах] 54 [Сберутся вкруг тебя с бокалами в руках] [Сберутся вкруг тебя с стаканами в руках] 55 И громко застучат бокалы круговые 56 [Стремясь душой к тишине] [Несясь душой к тишине] 57 [Ты вспомнишь, может быть, невольно обо мне] 58 [И чуждый шумных сих веселий] 69 [Взглянув нечаянно на этот список мой] 61 [Ты] [Промолвишь про себя: Мы некогда умели] 62 [Пристойность сочетать с забавой и игрой]
* Так в автографе.