Когда я буду, умирая, Вцепляться пальцами в постель, Верни меня в предгорье рая, Скажи мне тихо: Коктебель.
Я слабым слухом, мертвым взором Всей горестью, любовью всей Узнаю берег, на котором Бродил усталый Одиссей.
Великой Мстительницы милость Он верным сердцем призывал, И дева светлая спустилась На голубые глыбы скал.
Она отплыть ему велела, Враждебный ветер укротив, И парус он направил смело В послушно голубой залив.
Она ж стояла здесь, блистая Смерчем бессмертной красоты. Кустов испуганная стая Металась у ее пяты,
Змеенышем обвивши чресла, Подъяв копье, щитом звеня, Вдруг белым облаком исчезла… Ты помнишь, Коктебель, меня…
О самом раннем знают скалы, О бурных судоргах земли, Когда огромные кораллы В нее невидимо вросли,
Неукротимы, непрестанны — Шел, верно, родовой раздор,- В нее врубались ураганы И там остались до сих пор.
Она собой отобразила Как бы побоище богов, Ее таинственная сила Похожа на беззвучный зов,
На черновик забытый… это Недаром кажется таким: Сюда бог музыки и света Огнем вписал внезапный гимн.
Как верный друг, мой спутник верный, Как прежде нежно (помнишь как?), Чтоб вытравились ветром скверны, Внеси меня на Карадаг.
И перед демоном безглавым На камни тихо положи, Да будет вид сраженной славы Полезен для моей души.
Но отойдем теперь скорее, Чтоб я запомнить не могла, Как, по лиловым дебрям рея, Меня манила тень орла.
Я покорюсь, горя и стыня, Что гордость наша? Скудно с ней! Пахнула библией пустыня, Все та ж, но жарче и древней.
О, палестинская долина, Ответствуй мне, не по тебе ль Шла так недавно Магдалина… Меня ты помнишь, Коктебель?
Но мне роднее крови — море. Дрожит мирьядами сердец И, разгораясь в грозном споре, Швыряет берегу венец.
Золотосиние! Поверьте, Я вас люблю до тьмы, до дна, Но надо мною знамя смерти, Вода ж к умершим холодна.
В слова слагаясь еле-еле, Шли волны голосом твоим: Кто был однажды в Коктебеле, Всегда томиться будет им.
1930