Друзья мои, когда умру я, Пусть холм мой ива осенит… Плакучий лист ее люблю я, Люблю ее смиренный вид, И спать под тению прохладной Мне будет любо и отрадно. Одни мы были вечером… я подле Нее сидел… она головкою склонилась И белою рукой в полузабвеньи По клавишам скользила… точно шепот Иль ветерок по тростнику скользил Чуть-чуть — бояся птичек разбудить. Дыханье ночи, полной неги томной, Вокруг из чащ цветочных испарялось; Каштаны парка, древние дубы С печальным стоном листьями шумели. Внимали ночи мы: неслось в окно Полуоткрытое весны благоуханье, Был ветер нем, пуста кругом равнина… Сидели мы задумчивы, одни, И было нам пятнадцать лет обоим; Я на Люси взглянул… была она Бледна и хороша. О, никогда В очах земных не отражалась чище Небесная лазурь… Я упивался ею. Ее одну любил я только в мире, Но думал я, что в ней люблю сестру… Так вся она стыдливостью дышала; Молчали долго мы… Рука моя коснулась Ее руки — и на челе прозрачном Следил у ней я думу… и глубоко Я чувствовал, как сильны над душой И как целительны для язв души Два признака нетронутой святыни — Цвет девственный ланит и сердца юность. Луна, поднявшись на небе высоко, Вдруг облила ее серебряным лучом… В глазах моих увидела она Прозрачный лик свой отраженным… кротко, Как ангел, улыбнулась и запела. Запела песнь, что трепет лихорадки, Как темное воспоминанье, вырывал Из сердца, полного стремленья к жизни И смерти смутного предчувствия… ту песню, Что перед сном и с дрожью Дездемона, Склоняяся челом отягощенным, Поет во тьме ночной, — последнее рыданье! Сначала звуки чистые, полны Печали несказанной, отзывались Томительным каким-то упоеньем; Как путник в челноке, на волю ветра Отдавшись, по волнам несется беззаботно, Не зная, далеко иль близко берег, Так, мысли отдаваясь, и она Без страха, без усилий по волнам Гармонии от берегов летела… Как будто убаюкиваясь песнью…
Год написания: 1852