На зорьке юности туманной Как я ее боготворил! Фонарик новенький карманный Ее братишке подарил.
Но был подарок неудачен — Он брата слишком восхищал И нас в саду за тихой дачей Порой некстати освещал.
Стояла там, в саду, скамейка. И всей душою был я рад, Когда сгорела батарейка И в темноте остался брат.
По всей смешной его фигуре Глазами грустными скользя, Сказал я, брови скорбно хмуря, Что тут помочь уже нельзя.
И он поверил, чуть не плача, И отошел, судьбу кляня. Но эта легкая удача Смутила несколько меня.
Держался в горе он, как надо, И я, признаться, был бы рад, Чтоб стал со мной запанибрата Ее потешный младший брат,
Облокотившись на перила, Мы б говорили про нее… Но у него в то время было Мировоззрение свое.
Свои мечты, друзья-мальчишки, Азарт мальчишеской игры. И дела не было братишке До смутных чувств его сестры.
А чувства вправду были смутны, Под вечер, сидя у окна, Наверно, их в тоске минутной Себе придумала она.
И часто я, простившись с нею, Тревожно думал до утра, Что брат характером цельнее И откровенней, чем сестра.
Грустнее было с каждым разом Мне на свиданиях… И я Ему отчасти был обязан Тем, что прошла любовь моя.
… О, как бы мне теперь хотелось С ним встретиться, поговорить И что-нибудь, хотя бы мелочь, Ему на память подарить!
1953