Над санаторным отделеньем, Над населеньем городка, Лежали в небе предвесеннем Пузырчатые облака. И ежедневно пред обедом, На табуретке у крыльца, Больной антисемитским бредом Писал Иуду без конца. Его Иуда был курчавый, Змееобразный, без ребра, Одна рука была кровавой, Другая в пятнах серебра. Помешивал художник краски В помятой банке жестяной, И на него не без опаски Поглядывал другой больной… Так в марте в городке больничном Сходила медленно с ума И жалась к корпусам кирпичным Изнеможденная зима.
1970