Читать стихи Эрих Марии Ремарк
Кто ждет на ярком свету фонаря —
Накрашены губы, щеки горят,
В короткой юбчонке с тугим пояском,
Кто взгляды бросает так дерзко кругом?
Кто ходит в шелках, чей наряд весь кричит?
Чьи глазки так манят, а сердце молчит?
Элегантно и с шиком по улице вдоль —
Колышутся бедра, походка — пароль.
Кто смотрит так робко, снова идет,
Кто, медля, нежной улыбкой зовет?
Кто создан для страсти, любовь чья вся суть,
Чье гибко так тело, волнующа грудь?
Гетеры!
Чья белая шея в танце манит,
Кто бабочкой к свету и блеску летит,
Кто славит вино, кто знает его,
Кто любит все сладости мира сего?
Кто шепчет, нежит, мучит и льстит,
Пока твоя страсть огнем не взлетит
До диких оргий, до хрипоты,
До жгуче-страстной последней черты?
Целует так кто жарко в метель,
Со смехом бросив затем на постель
К пылающей страсти, что губит как ртуть,
Все гибкое тело, высокую грудь?
Гетера!
Кто к старости стал полуслеп и горбат
И мелочью всякой торгует подряд,
Гонима, забита, без сил и седа,
В нужде и без дома — и всюду беда?
Кто бредит в приюте для сирых старух,
Мучась от хвори, страдая от мух,
Кто плачет в подушку, кто глухо сипит,
Молясь и каясь, и кто вновь вопит?
Все в язвах лицо, да и телом сошла,
А прежде такою красивой была…
Создание страсти, к любви был твой путь —
О, гибкое тело, высокая грудь!
Гетера!
[...]
Пусть день был мрачен и жесток сполна,
Разъеденный насмешкой и бедою, —
Твой поцелуй, твоих волос волна —
И муки дня забуду я с тобою.
Пусть день беды в безжалостном огне
В жизнь веру сгложет вновь, подобно зверю, —
Щекой своей прижмешься ты ко мне,
И я опять в себя и в жизнь поверю.
И пусть все то, чем жил я, чем храним,
С начала до конца встает напрасным, —
Оно прелестно — ведь всегда над ним
Благословенье рук твоих прекрасных.
[...]
Люблю тебя, пантеру, как загадку,
Тебя, в ком сладко жизнь кипит и манит.
Но кровь твоя меня не одурманит —
Играю я твоей атласной лапкой.
Когда-то ты была моим алмазом,
Пока меня не потрясли сомненья —
Тебя узнать сошлись мои стремленья,
И стала ликом ты Протея сразу.
Пока ответа не нашел в тоске:
Две кошки, что в игре так вероломны,
Две кошки, что, валяясь на песке,
Друг друга стерегут без суеты,
Любя и ненавидя разом, — но ты помни,
Что я непобедимый, как и ты.
[...]
Брат мой, слышишь ли дождь ты?
Пулеметы дождя расстреливают
Всем нам отпущенный срок —
И мой, и твой срок,
Тот, что покровом
Жизнь навсегда облек
Брат мой, все мы в плен угодили
В плен, и в свободу, и в смерть
Брат мой
Брат мой, нам гибель маячит
Жизнь есть жизнь, гранит — гранит
Мы все умрем однажды, значит,
Нам мужество не повредит
[...]
Лунного света плыли лучи,
Мягко колеса пели в ночи.
Двое людей убежали опять
Счастья вдали от дома искать.
Лунного света сбились лучи,
Женские слезы льются в ночи.
Двое хотели счастьем разжиться —
Двое должны были порознь разбиться.
Иду своим немым путем
Сквозь ночи мрак, сквозь ночи мрак.
Не плачу я, лишь молча я
Бреду один сквозь ночи мрак.
Пусть путь мой — боль, пусть мрачен путь,
Но юным сердцем весь горя,
Я молча лишь склоню главу —
И снова в путь; ведь знаю я:
Когда-то путь свой я свершу,
Когда-то день я воскрешу,
И вспыхнут розы под ногой —
И я помилован тобой.
Когда-то утолится страсть,
Утихомирятся мечты —
Великий миг, глубокий сон —
Вдруг явь:
едины я и ты!
[...]
Когда-то проживал свои я годы
Единый с дымкой, далью и дождем —
Лишь изредка я слышал о невзгодах,
Что жизнь всё обвивают холодком.
Я с вами был, к вам сердцем прирастая,
И по ночам так нежно догорал
Огонь свечи, на женской коже тая,
Но никогда вам я не доверял.
Сидел с друзьями часто я всю ночь,
Смеясь под звон стекла и отблеск вин,
И танцевать, и петь я был не прочь,
Но я всегда, поверьте, был один.
Всегда я слышал стон тот о невзгодах,
Что дни мои осенне обвивал
И что в моей погоне за свободой
В мое вино печали доливал.
На стон я шел — все стало вдруг вопросом,
Фантомом, что мне сердце теребит.
И я увидел грозные торосы —
Вокруг них одиночество царит.
И жизнь, что мне казалась так прочна,
Рассыпалась на сотни «почему же?».
И веры свет до самого до дна
Затрепетал, сомненьями разбужен.
И я решился и отбросил сны,
И позабыл расцвеченные годы.
Найти ответ! Торосы пусть страшны,
Коварны, злы — я поборю невзгоды.
Давно уже я плакать разучился,
Что в детстве так надежно помогало,
С тех пор, как мир, что целостью лучился,
На тысячи вопросов разломало.
С тех пор, как я с насмешкой обручился,
Что веру в жизнь мне сразу растоптала,
И словом отрицанья заручился,
Чтоб смехом смех оно мне заливало.
Но ты пришла — ты, сладкое дитя,
И веришь в жизнь, как в чудо, не шутя,
И говоришь слова, что всех смешат,
Но замереть насмешки вдруг спешат,
Стихает всех моих сомнений пир
Пред словом девочки: «Как добр наш мир!»
[...]
Ах, боль! Зияют раны —
Открытые раны — настежь ворота.
И отблеск солнца на крови,
что глухо так и долго в темноте
по венам шла, —
И льется, льется —
пурпур страданий — нежнейший пурпур
прощанья
Свободно — предвидя —
после заточения в камерах счастья,
камерах долгой боли,
отданное вновь, пусть больным,
но все ж отданное снова ветру
бесконечности, приключенью
дали, чужбине;
свободное после тоски в одиночке
и отданное снова всему миру,
всем ветрам,
плещется вновь знамя желаний без
имени, плещется снова знамя жизни