Стихи Федора Глинки о любви

От страха, от страха
Сгорела рубаха,
Как моль над огнем,
На теле моем!

И маюсь да маюсь,
Как сонный скитаюсь
И кое-где днем
Всё жмусь за углом.

А дом мне — ловушка:
Под сонным подушка
Вертится, горит.
«Идут!» — говорит…

Полиция ловит,
Хожалый становит
То сеть, то капкан:
Пропал ты, Иван!..

А было же время,
Не прыгала в темя,
Ни в пятки душа,
Хоть жил без гроша.

И песни певались…
И как любовались
Соседки гурьбой
Моей холостьбой.

Крест киевский чудный
И складень нагрудный,
Цельба от тоски,
Мне были легки.

Но в доле суровой
Что камень жерновый,
Что груз на коне
Стал крест мой на мне!..

Броди в подгороднях,
Но в храмах господних
Являться не смей:
Там много людей!..

..........
Мир божий мне клетка,
Всё кажется — вот
За мной уж народ…

Собаки залают,
Боюся: «Поймают,
В сибирку запрут
И в ссылку сошлют!..»

От страха, от страха
Сгорела рубаха,
Как моль над огнем,
На теле моем!..

Между 1826 и 1830

Он шел — и царства трепетали,
Сливался с стоном звук оков,
И села в пепл, града пылали,
И в громе битв кипела кровь;
Земля пред сильным умолкала…
Он, дерзкий, скиптрами играл;
Он, грозный, троны расшибал;
Чего ж душа его алкала?

Народы стали за права;
Цари соединяли силы;
Всхолмились свежие могилы,
И, вихрем, шумная молва:
«Он пленник!» Осветились храмы!
Везде восторг и фимиамы,
Народы — длани к небесам,
И мир дивится чудесам!

Гремящих полчищ повелитель,
Перун и гибель на боях,—
Один, утесов дикий житель,
Как дух пустынный на холмах…
Летят в пределы отдаленны
Надеждой флоты окриленны,
Все мимо — и никто за ним;
Как страшно самому с самим!
В душе, как в море, мрак и волны…

Как кораблей бегущих тень,
Исчезли дни, величья полны,
И вечереет жизни день…
«Чья новая_взнеслась могила?»
Ответ: «Тут спит Наполеон!
И буря подвигов — как сон…
И с ним мечты, и гром, и сила
В затворе тесном улеглись!»
— «Быстрей, корабль, в Европу мчись!
Пловец друзьям.— Смелей чрез волны
Летим с великой вестью мы!»
Но там, в Европе, все умы
Иных забот и видов полны…

И все узнали: умер он,
И более о нем ни слова;
И стал он всем — как страшный сон,
Который не приснится снова;
О нем не воздохнет любовь,
Его забыли лесть и злоба…
Но Греция встает из гроба
И рвется с силой из оков!
Чья кровь мутит Эгейски воды?
Туда внимание, народы:
Там, в бурях, новый зиждут мир!
Там корабли ахейцев смелых,
Как строи лебедей веселых,
Летят на гибель, как на пир!

Там к небу клятвы и молитвы!
И свирепеет, слыша битвы,
В Стамбуле гордый оттоман.
Растут, с бедой, бесстрашных силы,
И крест_венчает Термопилы_!
И на Олимпе_— ратный стан!..
Молва и слава зазвучала,
Но — не о нем… в могиле он,
И позабыт Наполеон!..
Чего ж душа его алкала?

1821

I

Я слышал музыку миров!..
Луна янтарная сияла
Над тучным бархатом лугов;
Качаясь, роща засыпала…
Прозрачный, розовый букет
(То поздний заревой отсвет)
Расцвел на шпице колокольни,
Немел журчащий говор дольний…
Но там, за далью облаков,
Где ходят флотами светилы,
И высь крестят незримо силы,—
Играла музыка миров…

II

Шумел, разлегшись меж садов,
Роскошный город прихотливый,—
На храмах, башнях, ста цветов
Мешались в воздухе отливы;
И этот город суеты,
В осанне дивной исполина,
Сиял в цветах, как грудь павлина,
Как поэтической мечты
Неуловимые творенья…
Неслись, из клокота волненья,
И треск, и говор, и молва.
И вылетавшие слова
Сливались в голосное море;
Кипели страсти на просторе…
Но был один налетный миг,
Когда смирился и затих
Тот звучный, судорожный город;
Он утонул в минутном сне,
И шум колес, топор и молот
Заснули в общей тишине…
Тогда запело в вышине:
И ангелы заговорили
Про Бога, вечность и любовь;
И, в дальних вихрях светлой пыли,
Я видел, как миры ходили,
И слышал музыку миров…

1830-1840-е