Читать стихи Ларисы Емельяновны Миллер
Все светится вокруг. Да будет все светиться.
На солнечном лугу воскресла медуница.
И я всему под стать должна сиять, наверно,
Хоть вроде нет причин и счастье эфемерно,
И возраст не такой, чтоб жить, расправив крылья.
Но изобилье птиц и света изобилье
Велит, забыв себя, лицо подставить свету,
Не помня, как давно пришла на землю эту.
2008
Все эти бабочки отважные,
И лепестки, и листья влажные,
Земли преображая лик,
Живут, рискуя каждый миг.
Они живут, летают, дышат,
Как будто небо — это крыша,
И каждый, кто под ней рожден,
От всех напастей огражден.
2006
[...]
Всё только сны и миражи.
Кружи, мой маленький, кружи
По белу свету
И этим светом дорожи.
Другого нету.
А если есть, то что с того
И что мы знаем про него?
Нам этот снится.
То в поле лютики его,
То в небе птица.
2005
Мы поймем, года спустя,
Что всерьез, а что шутя,
И когда рыдать ночами,
И когда пожать плечами.
А пока слова лихие
Часто трогают до слез,
А пока глаза сухие,
Когда худо нам всерьез.
А пока все криво-косо,
И неприбрано в душе,
И туманно, как набросок,
Как этюд в карандаше.
А когда, взглянув назад,
Вдруг поймем, что сор, что клад,
На дворе, наверно, будет
Наш последний листопад.
1969
[...]
A на экране, на экране
И жизнь, и смерть; и слез, и брани
Поток; и лес воздетых рук,
Но нету звука. Дайте звук.
О, неисправная система:
Беззвучно губят, любят немо.
Как в неозвученном кино,
Стучу в оглохшее окно,
Зову кого-то и за плечи
Трясу, не ведая, что речи,
Что дара речи лишена,
И вместо зова – тишина.
1982
Когда звучала сонатина,
Казалось, в мире все едино
И нет начала и конца –
Лишь золотая середина.
Слетали звуки, как пыльца
Летит весной с ветвей ольховых.
И таял звук, рождая новый,
Неповторимый. И финал
Казался не прощальным зовом,
А провозвестником начал.
Так, силой звуков, тоник, пауз
Был побежден вселенский хаос,
Все, что веками намело,
Все, от чего душа спасалась,
Стремясь укрыться под крыло.
Так победил однажды гений.
И все же плод его борений,
Его прозренья сладкий плод
Нас не избавит от мучений,
От тяжких бдений не спасет.
Прозренье Моцарта и Грига
Нам не поможет сбросить ига.
И чтобы озарился путь,
Должны мы собственную лигу
От мига к мигу протянуть.
1975
«Дай, Боже мой, к Тебе припасть»,
На причитанья каждый падок,
Когда полнейший беспорядок
В душе, и боязно пропасть.
С утра до ночи – дай, не дай,
Дай, Боже, то, не дай мне это…
Господь устал, его уж нету,
А просьб и жалоб – через край.
2001
[...]
Устаревшее — «сквозь слез»,
Современное — «сквозь слезы» —
Лишь одна метаморфоза
Среди тьмы метаморфоз.
Все меняется, течет.
Что такое «штука», «стольник»
Разумеет каждый школьник,
И детсадовец сечет.
Знают, что «тяжелый рок»
Это вовсе не судьбина,
А звучащая лавина,
Звуков бешеных поток.
От скрежещущих колес,
Вздутых цен и дутых акций, —
Обалдев от всех новаций,
Улыбаемся сквозь слез.
1993
Ждешь новенького? Жди. Авось оно случится.
А в общем-то тебе не вредно полечиться
От всяческой тоски и прочих всех напастей…
Лазоревы мазки на небе в день ненастья.
Как воздух мне нужны зигзаги и извивы.
Давно приелось все, чем мы доселе живы.
Так хочется вестей счастливых в миг порожний,
Но нет мечты пустей. Пустей и безнадежней.
2004
Всё разрешится чистым ЛЯ,
Всё разрешится.
Ложатся под ноги поля —
Полынь, душица.
Садится бабочка на грудь,
И гнётся стебель.
Всё разрешится где-нибудь —
Не здесь, так в небе.
Не здесь, так в чистых небесах.
Не вечно бремя.
Коль ты сегодня при часах,
Скажи мне время —
Хочу узнать, когда в краю,
Где столько лиха,
Бывает тихо, как в раю,
Тепло и тихо.
1992
Забыть. Забыть. Забыть.
Землей, золой, травой
Минувшее закрыть,
Засыпать голос твой.
И верить: тверд покров.
Но, на него ступив,
Сорваться в гулкий ров,
Где каждый вздох твой жив.
И вниз лететь, как ввысь,
И, страшный путь любя,
Понять, что не спастись
Вовеки от тебя.
1977
Летаем, господи, летим.
Мелькают пестрые картинки:
Ребячьи быстрые ботинки,
Костер, тропинка, солнце, дым,
И дом, и сад, и маков цвет,
И тени, и лучи, и тени,
И чьи-то смуглые колени…
И нет конца, и смерти нет.
В краю лазури и росы,
В котором ни конца, ни тленья,
Порхают дети. И в варенье
Ребячьи щеки и носы.
1979
[...]
В тени от белого крыла
Живу. Мой ангел, мой хранитель,
Ты цвета белого любитель.
И даже тень твоя бела.
Какие б ни мелькали дни,
Прошу не света изобилья,
А чтобы ты, расправив крылья,
Держал меня в своей тени.
Март 2011
[...]
Ничего из того, что зовется броней, –
Ни спасительных шор, ни надежного тыла…
Как и прежде, сегодня проснулась с зарей
Оттого, что мучительно сердце заныло,
То ль о будущем, то ли о прошлом скорбя.
… А удачи и взлеты, что мной пережиты,
Ни на грош не прибавили веры в себя,
Но просеялись будто сквозь частое сито.
Так и жить, как в начале пути, налегке.
Неприкаянность эту с тобою поделим.
Тополиная ветка зажата в руке.
Вот и руки так горько запахли апрелем.
1973
Все в воздухе висит.
Фундамент – небылица.
Крылами машет птица,
И дождик моросит.
Все в воздухе: окно,
И лестница, и крыша,
И говорят, и дышат,
И спят, когда темно,
И вновь встают с зарей.
И на заре, босая,
Кружу и зависаю
Меж небом и землей.
1977
Храни молчание. Хранить
Его куда трудней, чем нить
Воспоминаний, разговоров,
Храни молчание от сора
Словесного. Не проронить
Ни слова — трудно, но продли
Молчание до той вдали
Маячащей миражной встречи,
Где тишина уже часть речи,
А небо — это край земли.
1996
Хороша та картина, что выйти за рамки стремится,
Чтобы в душу чужую ворваться, пробиться, вломиться,
Чтобы в происходящее вторгнуться, как-то вмешаться.
Та, чьи краски способны с сегодняшней гаммой смешаться.
Хороши те стихи, у которых есть резвые ножки,
Чтобы прочь убежать из-под мягкой и твёрдой обложки
И влететь, и проникнуть, и вторгнуться в самую душу,
Не спросив у неё: «А я здесь ничего не нарушу?»
2012
Встань, Яшка, встань. Не умирай. Как можно!
Бесчеловечно это и безбожно,
Безжалостно ребенком умирать.
Открой глаза и погляди на мать.
Ты погляди, что с матерью наделал.
Она твое бесчувственное тело
Все гладит и не сводит глаз с лица.
И волосы седые у отца.
Он поправляет на тебе рубашку
И повторяет: «Яшка, сын мой, Яшка».
И повторяет: «Яшка, мой сынок».
Гора цветов. Венок. Еще венок.
… Пришел ко мне смешливым второклашкой.
Нос вытирал дырявой промокашкой.
И мы с тобой учили «I and You»,
«I cry, I sing» – я плачу, я пою.
Как жить теперь на свете. Жить попробуй,
Когда вот-вот опустят крышку гроба,
В котором мальчик, давний ученик.
Его лицо исчезнет через миг.
И нет чудес. Но, Господи, покуда
Еще не наросла сырая груда
Земли, не придавили снег и лед,
Приди, вели: «Пусть встанет. Пусть идет».
1979
Сверху светлая черта,
Снизу темная черта.
И не вырваться наружу. Жизнь меж ними заперта.
И бурлит она, бурлит,
От нее душа болит,
И ничто на белом свете эту боль не утолит.
2004
Идет безумное кино
И не кончается оно.
Творится бред многосерийный.
Откройте выход аварийный.
Хочу на воздух, чтоб вовне
С тишайшим снегом наравне
И с небесами, и с ветрами
Быть непричастной к этой драме,
Где все смешалось, хоть кричи,
Бок о бок жертвы, палачи
Лежат в одной и той же яме
И кое-как и штабелями.
И слышу окрик: «Ваш черед.
Эй, поколение, вперед.
Явите мощь свою, потомки.
Снимаем сцену новой ломки».
1987
И дышалось так сладко, и пелось,
Потому что ничто не приелось,
Всё как будто впервые, в новинку.
Дай, скворец, рассмотрю твою спинку,
Твою черную скромную грудку.
Не пугайся. Замри на минутку.
2011
1.
Я до времени не снизошла –
До приманок его и ловушек,
До его смертоносных игрушек.
Я сюда на минутку зашла.
И нашла, что прекрасней всего
В этом времени то, что нетленно
И незыблемо, и неизменно,
И легко проживёт без него.
2.
Как из времени временным нам
Выйти прочь, обретая свободу,
Коль оно не даёт нам проходу,
Навязав себя яви и снам?
2012
[...]
А жизнь — это пытка, и дар, и мученье.
Какое мне было дано порученье?
Куда достучаться? Кому отнести
Какое послание? Боже, прости,
Что я не расслышала, не угадала.
Так многое в прошлом. Осталось так мало.
Но слушаю я от зари до зари
Твой голос чуть слышный. Прошу, повтори.
2007
Что там – пир ли, затишье ли, плач по кому –
У тебя, у меня, в том незримом дому,
Где надежда, что лампа на ветхом шнуре,
Светит ночью и в тусклые дни на заре,
Где живет и живет по дремучим углам
Давних встреч и разлук неразобранный хлам,
Где тоска оседает бесшумно, как пыль,
Где на равных правах сновиденья и быль,
Где, пока бытия не оборвана нить,
Ни раздать ничего, ни продать, ни сменить.
1967
Цветные мелочи, ура!
Цветные мелочи, живите.
Рутины спутанные нити
Связуют ЗАВТРА И ВЧЕРА.
Цветные мелочи, виват!
Все эти фантики, обертки…
Мой день натерт на мелкой терке,
И быт привычно виноват,
Мешая горестно пожить
Среди возвышенных материй,
То заставляя смазать двери,
То к шубе вешалку пришить.
1993
1
Мир июньский — он безгрешен
И зеленым занавешен,
Он безгрешен, тих и чист,
Как дождем омытый лист.
Нас сюда пожить пустили
И грехи нам отпустили,
Отпустили нам грехи,
Мы покорны и тихи.
Под зеленой этой кроной
Средь травы такой зеленой
Провести б остаток дней…
Впрочем, Господу видней.
2
Под зеленой тихой кроной
Я живу в тоске зеленой…
Боже правый, помоги!
Их зовут зеленой зоной —
Эти летние круги,
По которым, что ни лето,
Я хожу, легко одета,
Одинока и дика
Средь всего, что мной воспето
В позапрошлые века,
А вернее, в прошлом веке.
Не лиши своей опеки,
Если можешь, не лиши.
Без Тебя мы все калеки,
Где-то рядом подыши.
2004
[...]
На меня сегодня тратят столько воздуха и света,
Столько льющегося шёлка удивительного цвета,
Столько белых-белых тканей, столько нежных птичьих трелей,
Мне сегодня обещали, что я буду жить в апреле.
И за что – не понимаю. Мне за что подарки эти?
Неужели лишь за то, что я живу на белом свете?
2009
Дом – это Иверский или Казачий.
Может, сегодня зовется иначе
Тот первозданный кусочек земли.
Мельница вечная, перемели,
Перемели все, что временем мелется.
Имя и дата пускай переменятся…
Так непримяты сегодня снега,
Будто бы здесь не ступала нога.
Чистая скатерть для трапезы стелется.
Все перемелется, все перемелется.
Над головою белы облака,
Новая сыплется с неба мука.
Новая мука для нового хлеба
Сыплется, сыплется с белого неба.
Все перемелется, все истечет –
Вечность другие хлеба испечет.
Детства давнишнего нету в помине.
Крыша разобрана в той половине,
Где этажерка стояла в углу.
Вмятины две от рояля в полу.
Слышу его дребезжащие нотки,
Вижу следы допотопной проводки.
В дом прохудившийся валится снег,
Свой совершая замедленный бег.
Вижу себя: как в замедленной съемке,
Папку для нот тереблю за тесемки,
Ноты беру и готовлю урок,
Песню учу под названьем «Сурок».
В ней про сиротство, скитанье земное.
Где б ни скиталась, повсюду со мною
В память и душу запавший урок:
Преданный, тихий, печальный сурок.
1979
Надо же, листья уже опадают.
С веток нам золото щедро кидают,
Вовсе не радуя глаз.
Все, что цвело, с каждым днем увядает…
Был бы какой-нибудь лаз
В мир, где ни темени, ни увяданья,
Лишь с нескончаемым светом свиданье,
С вечно горящим кустом…
Листья летят, и все ближе скитанье
В темном пространстве пустом.
2005
Из дома выносили мебель.
Качалось зеркало. И в небе
Зеркальном плыли облака.
Носили мебель, и рука
Невольно дрогнула. Качнулось
Земное бытие. Очнулась
Душа и тихо поплыла
Из тех пределов, где была.
И с нею вместе все поплыло.
И ни пристанища, ни тыла –
Лишь хрупких сонмище зеркал.
Но не свободы ли алкал?
Так слушай жизни голос ломкий.
Бесстрашно двигаясь по кромке
Надежды, радости, пути,
Не чая выжить и дойти.
1979