Стихи Ларисы Емельяновны Миллер

Не дни — отверстия одни.
Не дни — зияние, пустоты,
Сквозь дни печальные полеты…
Смотри, ключи не оброни
От тех единственных дверей,
За коими все шито–крыто,
Тепло от мелочного быта…
Захочешь — чайник подогрей,
Да попивай себе чаек,
Жуя сухарь или конфету…
На белом свете рая нету,
Но, слава Богу, есть раек,
Сюжет лубочный, в коем жить
Привычно, как вести беседу
О том, о сем, как соль соседу
Или заварку одолжить.

1995

И говорим о том о сем,
Покуда в сумерках пасем
Сухой листвы стада овечьи.
И бесконечны наши речи
О будущем, о вещих снах,
Об ускользающих годах,
Неизживаемых обидах…
О том, о чем и вдох, и выдох.

1967

Мильон оранжевых штрихов,
Меж ними — просинь.
Не надо более стихов
Писать про осень.

Она до самых до небес
Давно воспета,
На тьму лирических словес
Наложим вето.

Не станем более плести
Словесной пряжи,
И вздор восторженный нести
В безумном раже…

Но все слова, какие есть,
Опять рифмую,
Им не умея предпочесть
Любовь немую.

1992

Тусклый свет и робкий танец
Облетевшего листа.
В мире все об эту пору
Уже розданы места.
Всяк при деле, всяк при деле,
И пылают очаги,
И работают усердно
Все на свете рычаги.
Всяк спешит своей дорогой
И гремит своим ключом.
Ну а тем, кто за порогом,
Кто остался ни при чем,
Кто остался там, за зоной
Доброй снеди и тепла, –
Запустелые газоны,
Листья, жженые до тла.

1969

Бытие двух тонких линий —
Серой той и этой синей.
Повстречались, разбежались
И опять тесней прижались,
Тихо радуясь друг другу,
А потом опять по кругу
Побежали. А в итоге
Небо, путник на дороге,
По которой одиноко
Будет он идти без срока.

2008

Я в новый день вступаю не спеша,
Когда луны растает в небе долька,
От холода сробев и не дыша,
В него вхожу по щиколотку только,
Как в реку, что светла и велика;
И наклоняюсь, не пройдя и пяди,
Чтобы коснуться пальцами слегка
Незамутненной неподвижной глади.
Глядит ли кто вослед иль не глядит,
Как ухожу из обжитого края
Минувших дней? И, бликами играя,
Грядущее мне пальцы холодит.

1967

Поверить бы. Икону
Повесить бы в дому,
Чтобы внимала стону
И вздоху моему.
И чтобы издалёка
В любое время дня
Всевидящее око
Глядело на меня.
И в завтра, что удачу
Несёт или беду,
Идти бы мне незрячей
У Бога на виду.

1967

Но я найду, ей-богу, я найду –
Ни в этом, значит, в будущем году –
Другой финал, другой аккорд финальный,
По-новому звучащий, не банальный,
Найду какой-то новый поворот,
Не характерный для земных широт,
Где слишком грустный опыт нами нажит.
Авось, меня Всевышний не накажет,
Что я подобным делом занялась
И даже поправлять Его взялась.

2012

Заполним форму: год рожденья —
То бишь начало наважденья,
Начало бреда или сна…
Задача, кажется, ясна.
А в той графе, что ниже даты,
Дадим свои координаты;
Левее — пол; каких кровей
Укажем ниже и правей,
И роспись. Что, теперь яснее
И жизнь и как справляться с нею?

1995

А мне нужны слова, которых нет в природе.
Ни рядом — на земле, ни там — на небосводе,
Ни на небе седьмом, ни где-то выше, выше,
И хочется сказать: “Пожалуйста, потише”.
А вдруг случится так, что слово народится,
Короткое, как вдох, пугливое, как птица.

2008

Приходит Верочка-Верушка,
Чудная мамина подружка.
Она несет большой букет.
(Сегодня маме тридцать лет.)
Несет большой букет сирени,
А он подобен белой пене,
Такая пышная сирень.
Я с пышным бантом набекрень
Бегу… Гори, гори, не гасни,
Тот миг… И розочку на масле
Пытаюсь сделать для гостей…
Из тех пределов нет вестей,
Из тех времен, где дед мой мудрый
Поет и сахарную пудру
Неспешно сыплет на пирог.
И сор цветочный на порог
Летит. И грудой белой пены
Сирень загородила стены.

1979

Не надо истине рождаться,
А надо вечно заблуждаться,
А надо вновь и вновь,
Вновь с удивленьем убеждаться,
Что ты не в глаз, а в бровь
Попал опять, что мимо цели
Твои мгновенья пролетели,
А цели так ясны,
И так просты, как след капели
Исчезнувшей весны.

1999

Рассказать что я делаю? Время теряю.
Искупавшись в лучах, в тень густую ныряю,
Чтоб из тени в лучи золотые нырять.
О, как хочется время совсем потерять
И пожить ротозеем, зевакой, разиней,
Что балдеет весь день от бездонности синей.

2011

Села на землю небесная птичка –
Это земного-небесного смычка.
Травки небесное тело коснулось,
Травка под телом небесным качнулась.
С травки стекли серебристые росы.
И, поглядев на окрестности косо,
Вспомнив какое-то срочное дельце,
Вновь упорхнуло небесное тельце.

2001

С утра до вечера живу
И даже ночью, даже ночью.
То вижу все это воочию,
То в темных волнах сна плыву.

А что еще мне предложить
Здесь могут кроме тьмы и света,
Ночей и дней, зимы и лета,
Кроме как жить или не жить?

2011

О память – роскошь и мученье,
Мое исполни порученье:
Внезапный соверши набег
Туда, где прошлогодний снег
Еще идет; туда, где мама
Еще жива; где я упрямо
Не верю, что она умрет,
Где у ворот больничных лед
Еще лежит; где до капели,
До горя целых две недели.

1983

Мир мал и тесен – просто жуть.
И мнившийся столь долгим путь
Ничтожно мал. Не путь – огрызок,
И узок он и финиш близок,
Он меньше строчки в букваре.
Сменилась дата в январе,
И вроде даже век сменился,
Но путь, увы, не удлинился,
Он так же узок, так же мал,
Как тот диванчик, где дремал
Лизочек, нацепив штанишки
Из тонких крыльев комаришки.
Сквозит старинный этот мир,
Протёртый, как штаны, до дыр,
Он на свету сквозит, как ветошь,
И не поможет даже ретушь.
Мир мал, а ямы велики,
Многообразны тупики,
Кругом царят большие числа,
А жизнь на ниточке повисла,
На тонкой ниточке одной,
Покуда кто-то за стеной
Поёт про малого Лизочка…
Какая дивная отсрочка!

2000

Поляна, речка, бережок…
Шуршит и шепчет ночь-колдунья.
Поляна, полночь, полнолунье
И лунный на небе ожог.

Луной обрызгана листва.
Листву колеблет сонный ветер.
Подлунный берег тих и светел,
Подвластный чарам колдовства.

И голос вкрадчивый: «Приплынь, –
Зовет, – приплынь, тебя не тронут.
Левее мель, правее омут,
А здесь душица и полынь».

1983

Ах жизнь, опять твои проделки,
Опять я не в своей тарелке,
У этой тоже есть края
С каёмочкой, но где моя?
В каком ведре? В каком утиле?
А, может быть, её разбили?
А, может, отдали бомжу?
В чужую с ужасом гляжу.
Моя была плохого сорта,
Была каёмка полустёрта,
Большая трещина на дне –
Короче, всё, что нужно мне.

2000

Я под утро сплю так чутко.
Тихо дышит жизнь-малютка.
Дышит, крылышки сложив.
Я жива. Ты тоже жив.
И смешались наши вздохи.
Нет ни века, ни эпохи.
Лишь в рассветном серебре
Двое спящих на заре.

2008

Итак, место действия – дом на земле,
Дорога земная и город во мгле.
Итак, время действия – ночи и дни,
Когда зажигают и гасят огни
И в зимнюю пору, и летней порой.
И, что ни участник, то главный герой,
Идущий сквозь сумрак и свет напролом
Под небом, под Богом, под птичьим крылом.

1983

А в июньском пейзаже лопух столь разросшийся — счастью синоним.
Если этого мы не поймем, то мы счастье свое провороним.
Нам про это никто не сказал. Надо как-то самим догадаться.
Утром я выхожу на крыльцо, чтобы с садом своим повидаться
И хоть как-то вписаться в пейзаж. Я ведь тоже подобна растенью:
Ароматом садовым дышу, обладаю и светом, и тенью.

2010

Я верю в чудо, верю в чудо:
Я уведу тебя оттуда,
Из царства мертвых. На краю
Всего земного запою.
И песнь моя нездешней силы
Тебя поднимет из могилы.
Владыке Тартара клянусь,
Что на тебя не оглянусь.
На всем пути из мрака к свету
Не оглянусь, верна обету.
Иди за мной, иди за мной.
И на поверхности земной
Не удержу тебя ни словом,
Ни взглядом. К горизонтам новым
Пойдешь, забудешь голос мой, –
Мне б только знать, что ты живой.

1982

Осыпается жасмин, осыпается…
Спит душа моя и не просыпается,
Видит белого жасмина цветение…
Впрочем, то ли это сон, то ли бдение,
То ли это сна и яви свидание…
Видит белых лепестков увядание,
Видит как они на землю — увядшие —
Опускаются, как ангелы падшие.

1996

И лист, покружившись, летит с паутины.
И было рожденье, и были крестины –
У милого дитятки много имен:
Вот дерево тополь и дерево клен.
И сыплются, сыплются с тополя, с клена
Осенние листья со времени она,
И каждый по ветру летит, окрылен…
Как милых окликнуть, не зная имен,
Всех тех, начинающих падать и никнуть,
Их надо позвать, непременно окликнуть.
Их надо позвать – и расступится мгла…
Я снова пыталась – и вновь не смогла.

1982

А за последнею строкой –
Размах, раздолье и покой
Страницы. За последним шагом –
Просторы с речкой и оврагом.
И за прощальным взмахом рук –
Рассвет, и разноцветный луг,
И ливень. За предсмертным стоном
Весь мир, звучащий чистым тоном.

1979

Ах, живи просто так, просто так,
Как живет на лугу алый мак,
Просто так, без особого смысла…
Проплыла да и снова повисла
Туча серая над головой…
Ах, живи, как цветок полевой,
Как плывущая по небу туча,
Что тиха, непрочна и текуча.

2004

Время пишет бегущей строкой,
Пишет тем, что найдет под рукой
Второпях, с одержимостью редкой —
Карандашным огрызком и веткой,
И крылом над текучей рекой.
Пишет густо и всё на ходу,
С нормативным письмом не в ладу.
И поди разбери его руку —
То ли это про смертную муку,
То ль о радостях в райском саду.

1993

«Ну вырвись, попытайся, воспари» –
Себе твержу, пуская пузыри,
И погружаясь медленно на дно,
Где скорбное бесчувствие одно.
И сбросить этот морок нету сил.
О Господи, хоть Ты бы попросил,
Сказал бы: «Постарайся для меня».
Но Ты живёшь, молчание храня.

2000

Устала жить у неба на виду,
Просвеченная вешними лучами.
Пожалуюсь, а ты пожмёшь плечами.
Сочувствия в тебе я не найду.

Так безнадёжны жалобы мои.
В бесслёзном плаче толку никакого.
Устала жить. Но это так не ново.
Сказал поэт: “Скрывайся и таи”.

Что ни мгновенье – ярче небеса.
Чуть не до ночи длится пытка светом.
Твержу себе: молчи, молчи об этом,
Молчи и слушай птичьи голоса.

2009