Стихи Ларисы Емельяновны Миллер

А у нас ни двора ни кола,
Тихо тают в ночи купола.
Тихо таем с тобою в ночи –
Пришлый люд. Ни к кому и ничьи.
Светом в окнах не ждет городок.
Не зовет у причала гудок.
До зари никаких переправ.
Можно где-то меж неба и трав
Привалиться к березе плечом
И не думать совсем ни о чем.
Пересуды, и сборы, и путь –
Все потом. Все потом. Как-нибудь!
Ночь тепла, точно ворох пера.
Все потом. Как пойдут катера.

Плёс, 1966

Нет погоды давно.
Моросит день и ночь.
Остается одно:
В ступе воду толочь,
В ступе воду толочь.
… Отсырела тропа.
И глубокая ночь
Как большая ступа.
Воду в ступе толочь,
Не жалея трудов,
Чтоб наутро твоих
Не осталось следов;
Слушать вздохи одни
Позабывшихся сном
И рассеянно дни
Метить прошлым числом.

1980

Какие были виды
В садах Семирамиды!
Какие пирамиды
Умел воздвигнуть раб!
Какой владеем речью!
Но племя человечье
Всегда венчало сечей
Любой земной этап.
И то, что возвышалось,
Со страстью разрушалось,
С землёю кровь мешалась.
Была бы благодать,
Когда б с таким усердьем
Учили милосердью,
С каким на этой тверди
Учили убивать,
Под кличи боевые
Вставать живым на выю,
Кромсать тела живые.
Зачем ранима плоть? –
Нелепая уступка
Вселенской мясорубке,
Которой и не хрупких
Под силу размолоть.

1975

Уж если уходить отсюда, то даря
Улыбки всем вокруг, без устали танцуя,
Танцуя и кружась, вальсируя, паря,
Ни смертный час, ни жизнь не поминая всуе.

Уж если уходить навек, то с ветерком,
С летящею листвой и тополиным пухом,
И гулкой бездны мрак, к которому влеком,
Легко перескочить. Легко, единым духом.

2012

Живу у Господа в горсти,
Где бремя лет легко нести.
Земли почти что не касаясь,
Живу, того лишь опасаясь,
Что ночью иль средь бела дня
Всевышний выронит меня.

2005

Тьма никак не одолеет.
Вечно что–нибудь белеет,
Теплится, живет,
Мельтешит, тихонько тлеет,
Манит и зовет.
Вечно что–нибудь маячит…
И душа, что горько плачет
В горестные дни,
В глубине улыбку прячет,
Как туман огни.

1993

Ещё пролёт, ещё ступени,
Войду – и рухну на колени!
Ещё пролёт – и дверь рывком
Открою. Господи, о ком,
О ком тоскую, с кем в разлуке
Живу, кому слезами руки
Залью. Кому почти без сил
Шепчу: «Зачем ты отпустил,
Зачем пустил меня скитаться,
Вперёд спешить, назад кидаться,
Зачем», – шепчу. И в горле ком.
… Ещё ступенька, и рывком
Открою двери. И ни звука…
Такая долгая разлука.
Открою дверь – и свет рекой.
Войду и рухну. И покой.

1981

Телячьи нежности. Позор
Все эти нежности телячьи,
Все эти выходки ребячьи,
От умиленья влажный взор.

Спешу на звук твоих шагов,
Лечу к тебе и поневоле
Смеюсь от счастья. Не смешно ли
Так выходить из берегов?

Неужто столь необорим
Порыв в разумном человеке?
… Но не стыдились чувства греки,
Стыдился чувств брутальный Рим,

Который так и не дорос
До той возвышенной морали,
Когда от счастья умирали,
Топили горе в море слёз.

1985

Движеньем проворным по клавишам черным,
Потом оробелым по клавишам белым,
Слежу, замерев, за игрой музыканта.
Волненье мое есть подход дилетанта.
Простите профана, но эти форшлаги
Я пью точно в засуху капельки влаги,
И звуки, которые длятся мгновенье,
Ловлю, как нездешних ветров дуновенье.
Веди меня, музыка, властвуй и мучай,
Внушая, что жизнь – непредвиденный случай,
Таинственный замысел, чья-то причуда,
Морока, фантазия, пытка и чудо.

1984

Так рано глаза начинают слипаться.
А утром мне так тяжело просыпаться.
Так рамки земные для жизни тесны.
Зато так воздушны и сладостны сны.
И я в этих снах молода, легконога,
И все мне подвластно — любая дорога,
Все близкие живы и рядом они.
Будь милостив, ангел, и сон мой храни.
Позволь со мной рядом побыть моей маме,
Такой молодой с золотыми кудрями.

2008

А под окошком у меня
Белел жасмин средь бела дня,
Висело облако над ним,
А я жила лишь днём одним.
Одним, но длинным, как река,
В которой тонут облака.

2005

Ах, время, ты повремени,
И обмани, и помани,
Я так привыкла верить сказкам,
Твоим меняющимся краскам
И слушаю с открытым ртом
Твои “А дальше, а потом”.

2009

Мои часы, негодные для вас,
Отсчитывают мне иное время.
Они давно идут не в лад со всеми, —
Не совпадает год, и день, и час.

Они идут неровно, вразнобой,
Опережая или отставая,
Но стрелки их, порука круговая,
Ведут меня сквозь вечность за собой.

29 октября 2001

И как писать на злобу дня,
Коль занесла судьба меня
Туда, где ни малейшей злобы –
Лишь милосердье высшей пробы,
Лишь милосердье и добро,
Лишь золото и серебро,
Густые утренние росы
И в желтых лютиках откосы…
В такие веси занесла,
Где я живу, не помня зла.

1984

Не трудись. Тишина всё равно победит.
Тишина ведь всегда побеждает без боя
Всякий шум, всякий голос и слово любое,
Кроме тех, что сама в сладких муках родит.

2012

Без гнева и ярости, взрыва и взлома
Все лихо и быстро сгорит, как солома.
Покуда любили, покуда дремали
В душистой копне на большом сеновале,
Беспечное время по древней привычке
Роняло, теряло горящие спички.

1982

В том царстве уснули на много веков.
Уснули и спят, не боясь сквозняков,
Ни хлада, ни глада и ни суховея.
Там всех усыпила коварная фея,
Карая за некое давнее зло.
И сонное царство быльем поросло.
Быльем поросло и травою ползучей.
Однако какой замечательный случай.
В эпоху, когда кровожадны миры,
Вдруг выйти, уснув, из опасной игры.
И спит добродетель в обнимку с грехами,
И все города заросли лопухами.
Не надо кропить их живою водой,
Будить, искушая зарей молодой,
Зарей молодой и счастливою эрой,
Чтоб после замучить чумой и холерой.
Трава вырастает, буйна и дика.
Над ней проплывают и тают века.

1981

Не откажу себе ни в чём:
Открою дверь своим ключом,
Войду туда, где ждут и ждали.
О как меня избаловали!
В какой я роскоши живу!
День начинаю, как главу
Поэмы той, что в полной власти
Моей назвать: «Ещё о счастье».

2012

Всё исчезнет – только дунь –
Полдень, марево, июнь,
Одуванчиково поле,
Полупризрачная доля
Жить вблизи лесов, полей,
Крытых пухом тополей.

1973

Из пышного куста акации, сирени,
Где круто сплетены и ветви, и листва,
Из пышного куста, его глубокой тени
Возникли мы с тобой, не ведая родства.
Дышало всё вокруг акацией, сиренью,
Акацией, грозой, акацией, дождём…
Ступив на первый круг, поддавшись нетерпенью,
Пустились в дальний путь. Скорей. Чего мы ждём?
И каждый божий день — посул и обещанье.
И каждый новый день и каждый новый шаг…
Откуда же теперь тоска и обнищанье,
Усталость и тоска, отчаянье и мрак?
А начиналось так: ветвей переплетенье,
И дышит всё вокруг сиренью и грозой,
И видя наш восторг, шумит листва в смятенье,
И плачет старый ствол смолистою слезой.
Неужто лишь затем порыв и ожиданье,
Чтоб душу извели потери без конца?
О, ливень проливной и под дождём свиданье,
О, счастье воду пить с любимого лица.

1989

Шуршат осенние дожди,
Целуя в темя.
Ещё немного подожди,
Коль терпит время.
Ещё немного поброди
Под серой тучей,
А вдруг и правда впереди
Счастливый случай,
И всё текущее не в счёт –
Сплошные нети.
А вдруг и не жил ты ещё
На белом свете,
Ещё и музыка твоя не зазвучала…
Надежду робкую тая,
Дождись начала.

1989

Почему не уходишь, когда отпускают на волю?
Почему не летишь, коли отперты все ворота?
Почему не идешь по холмам и по чистому полю,
И с горы, что полога, и на гору, ту, что крута?
Почему не летишь? Пахнет ветром и мятой свобода.
Позолочен лучами небесного купола край.
Время воли пришло, время вольности, время исхода.
И любую тропу из лежащих у ног выбирай.
Отчего же ты медлишь, дверною щеколдой играя,
Отчего же ты гладишь постылый настенный узор,
И совсем не глядишь на сиянье небесного края,
На привольные дали, на цепи неведомых гор?

1972

Нас годы предают,
Нас годы предают,
Нас юность предает,
Которой нету краше;
И птицы, и ручьи
Весенним днем поют
Не нашу благодать,
Парение не наше.

Лети же, юность, прочь.
Я не коснусь крыла
И не попомню зла
За то, что улетела.
Спасибо, что была,
Спасибо, что вольна –
И улетела прочь
Из моего предела.

И я учусь любить
Без крика «подожди!»,
Хоть уходящим вслед
С отчаяньем гляжу я.
И я учусь любить
Весенние дожди,
Что нынче воду льют
На мельницу чужую.

1972

А в этом лучшем из миров
Мы наломали столько дров,
Что стал он вовсе нежилым —
Лишь гул и грохот, смрад и дым.

И в непролазном том дыму
Помочь не в силах никому,
Не в силах совершить полёт
Бескрылый ангел слёзы льёт.

2002

Ты сброшен в пропасть – ты рожден.
Ты ни к чему не пригвожден.
Ты сброшен в пропасть, так лети.
Лети, цепляясь по пути
За край небесной синевы,
За горсть желтеющей травы,
За луч, что меркнет, помелькав,
За чей-то локоть и рукав.

1981

А у меня всего одна
Картина в рамке побеленной:
Июньский день и сад зеленый
В квадрате моего окна.
… И дуба тень. И дома тыл.
Забор. А ниже, где художник
Поставить подпись позабыл, –
Омытый ливнем подорожник.

1967

Мир становится всё суше
И шуршит сухим листом,
Тем, который, муча душу,
На земле лежит пластом,
Или тем, что вьётся, вьётся
И не падает никак,
Или тем, что бьётся, бьётся
На ветру, как рыжий стяг…
До земли полёт недальний –
Миг один – не день, не год.
Лишь мгновение летальный
Совершается исход.

2000

А чем здесь платят за постой,
За небосвода цвет густой,
За этот свет, за этот воздух
И за ночное небо в звездах?
Все даром, говорят в ответ,
Здесь даром все: и тьма, и свет.
А впрочем, говорят устало,
Что ни отдай, все будет мало.

1983

Сплю ногами к полю,
К лесу головой.
Окнами на волю
Дом мой угловой.
Покачнулась койка…
Скрипнули полы…
Лёгкая постройка…
Тонкие стволы…
Над стволами гроздья
Звёздные в ночи…
А за печкой гвоздик,
А на нём ключи:
Этот от сарая,
Этот от ворот,
От земного рая
Неказистый тот.

1988

О, научи меня, Восток,
Жить, созерцая лепесток.
Спаси в тиши своей восточной
От беспощадной ставки очной
С минувшим, с будущим, с судьбой,
С другими и с самим собой.
Разброд и хаос. Смех и слёзы.
И не найду удобной позы,
Чтоб с легким сердцем замереть,
И никогда не ведать впредь
Ни жарких слов, ни мелких стычек,
Лишь наблюдать паренье птичек
В углу белейшего холста,
Где остальная часть пуста.

1979