Стихи Сергея Петровича Морозова

Сравненьем не унижу
и малого тепла
и только то увижу,
чем вправду жизнь была.

Во многолюдье кану,
всеведенья вольней,
судьбу на том достану,
что умолчу о ней.
Верней других отрада
того стиха и дня,
где от условья лада
не отличить меня.

1970

Есть ещё правда на свете!
И для неё, одинок,
плачет, как малые дети,
злой золотой огонёк.

Сквозь заалевшую наледь,
поголубевший наплыв —
он меня, грешного, жалит,
и в январе не остыв.

Спи, несмышлёныш! Косая
зрячих берёт на правёж,
в жилы горстями бросая
хрусткую, едкую дрожь.

Сгинь, голубок, на задворки!
Глянь! У меня за спиной —
храм старосадский на горке,
склад у плеча соляной.

А под ногами — лавиной
с Китайгородской стены —
лёд моей подлой, невинной,
материковой страны.

20.12.1983

Как старцу Максиму нельзя на Афон,
так не отпускаешь в тиши отмолиться,
но втягиваешь как строфу в антифон
твоих славословий и плясок, столица.

Еще не дозрела зардевшая гроздь,
и горечь целительней сладости сочной.
Еще я на родине призванный гость,
взыскующий слова для яви построчной.

Друг вынул из петли, родная спасла
от крестного страха, от злого недуга,
и руга цела для простого стола,
и рядом опорой душа и подруга.

Дарящая не оскудела рука,
дремота пытливости не одолела,
и вечная память пока далека
от кельи, где спорится правое дело.

5.12.83

Всё дальше день и час,
где виделся с тобой.
Стоцветной суетой усвоена разлука.
И если бы не свет холодно-голубой,
не голос, не глаза и в них родная мука,
я знал бы до сих пор:
меня дела спасут —
и вправду был счастлив
предельно малой мерой,
не вздрогнул бы сейчас, не ждал,
как назовут
приталенный жакет
и зонтик тёмно-серый.

1970

Так не ропщите на душу,
пока еще жива,
пока свежее ландыша
окольные слова,
пока она при голубе
рассыпана зерном,
пока на грудь приколота,
пока ее вернем.

1967

Живу, как день велит, и потому неплохо,
мне всякий час теперь — сугубая родня.
Так не гони меня, ворчливая эпоха,
поделим как-нибудь и веточку огня,
и каверзы Невы, не по-февральски черной,
и теплое лицо, что нам несет трамвай.
Уж лучше обойди, но жизни прирученной
у сына своего из рук не вырывай!

1967

Родина! Я умираю.
Нечего больше беречь.
Слышишь? Последнее знаю —
твёрдую русскую речь.
Душу твою непростую
ни от кого не берёг —
и потому не ревную,
переступив за порог.
И потому без укора
перед тобою молчу.
И обернусь не для спора —
глянуть в лицо захочу.

20.11—24.12.68