Стихи Татьяны Ровицкой

Они остановились тут,
У озера…
Засеребрились,
И непонятно как спустились,
Шагнули, вырвались. Идут…
Гиганты, в спицах, проводках,
В корабликах, улыбках, бликах,
Давно ходивший в чудаках
Был расположен к этим ликам,
Легко вобравшим мудрость сна,
Стихийность и материальность…
И озеро — сама реальность —
Светилось сказками со дна.

Звенит осенняя струна
Про всех небес объединенье.
Я — на седьмом варю варенье,
Стихи пишу, не зная сна.

Как купол звездный далеко,
А на седьмом — прохладном, ясном,
Все складно, весело, легко,
Все справедливо и прекрасно.

Еще никто не проливал
Так много слез, как я, на свете.
Здесь — на седьмом — беспечный ветер,
Сквозь ворох легких одеял.

А сколько пройдено небес,
И сколько гроз отбушевало —
То небо бурь, то небо лес,
Лишь неба счастья не бывало!

Проем в окне не для дождя,
Проем в окне не для стихий,
Через него, через меня
Проходят в дом стихи.

Я долго думала о нем —
Пыталась застеклить,
Но прозорливец — управдом
Не дал порвать ту нить.

На кухне холод, стонет дверь,
Проем в окне сквозной,
Пришелец из других земель
Влетает лист резной.

Я столько лет в проем гляжу
И знаю наперед:
Свинцовость мрачная — к дождю.
А вот и дождь идет!

И капли рваные летят,
Дождь переходит в снег.
Наш управдом, хоть грубоват,
Хороший человек!

Нарисуй же картину пути,
А не план.
Высоту, а не планку
Одолей.
И счастливый мотив
Подхвати.
Лжи и правды изнанку
Обнаружь.
Но себя не жалей!

Не в эпитетах дело, не в слоге.
Как последний живой воробей,
В самый ярый мороз по дороге
Пусть взъерошенный стих твой бредет,
Жив, не брошен,
ведь хлебные крохи
Кто-то молча в кормушку кладет
Под беспечные «ахи» и «охи».

Я над берегом туманным
Стерегла костер одна,
И смотрела взглядом странным
Мне на руки тишина.

Из глубин большого леса
Шли навытяжку стволы,
Их влекла к костру не песня —
Запах плавленной смолы.

Злые огненные змеи
Задыхались от жары,
Замирали и немели
Потрясенные стволы,

Чуть трещало,
Чуть шипело,
И кора в моей руке
От предчувствия седела
И шершавилась в тоске…

Прилетит скворец,
Закричит: «Конец
Холодам, февралям!»
Ему крошечек дам:
-Помолчи, не кричи,
Что ты смыслишь, юнец!

Прилетели грачи,
Закричали: «Конец
Холодам, февралям!»
Я им зернышек дам.

И сама я все знаю,
И сама понимаю,
Что конец февралям,
Баломутам, вралям
И уж май недалек…

Да широкий поток
Разлился между домом моим
И его.
Оттого и молчим.
Оттого…

Пел жаворонок.
Совы долго спали.
Качалась и качалась колыбель.
И утренние сны, мелькнув, пропали.
Дом был в лесу,
в окно глядела ель.

Я в дом вошла с корзиной земляники,
Стол был накрыт, и самовар кипел.
Играли над ребенком солнца блики,
И добрый человек тихонько пел.

Был самовар актерству не обучен.
Собака в доме верила в людей.
Да и ребенок был, конечно, лучше,
Чем были мы, добрее и честней.

И наконец-то, я была причастна
К рождению единственной души,
И наконец-то, улыбнулось счастье
Тому, кто без него так долго жил!

Невесомый и слабенький,
Весь пока что в тени,
Бродит курочкой рябенькой
Сад в весенние дни,

Копошится в проталинках
Вместе с первым лучом…
Добредет до завалинки,
Загрустит ни о чем.

Беспокойство напрасное,
Весен близится взлет —
Золотое и ясное
Осень с ветки возьмет!

О, дай мне насмотреться на тебя!
Давно в душе обид затихли звуки
Пусть в ста шагах, пусть — рядом,
но в разлуке!
О, дай мне насмотреться на тебя.

Молчаньем буду. Вся уйду в себя.
И, сердце сжав, одно лишь думать буду:
О, дай мне насмотреться на тебя!

Я бы и слова сказать не посмела
Вам и на самом краю.
Ангеле светлый,
Ангеле белый,
Руку целую твою.

Нет ничего, что могла бы упрятать,
Прячу мятежный свой свет,
С миром уйду, чтобы дома оплакать
Добрый совет.

Есть жажда пречистого снега,
Сквозь серость, удушливость скуки
Спортсмен задохнется от бега,
Упав на усталые руки…

По долгу домашней работы,
Тупея от дел и молчанья —
Обеды, уборки, компоты…
Хозяйка застынет в. отчаянье.

В бумажном потоке стремлений,
В железном потоке свершений
Застыли печальные тени
Людей средь пустых наваждений.

А снежная завязь, что в туче,
Пока еще прячет незримо
Цвет снега прямой и колючий,
А туча все мимо, все мимо…

1.
Освящено золотое вино
Тем, кто влюбленных всегда выручает,
Море колеблется, искрится дно,
Капля за каплей уносят печали.

Снились всю ночь хороводы цветов,
Чей поцелуй на щеке ощутила?
Тайная сила несказанных слов,
Сила влюбленности — вечная сила…

2.
Я стол накрываю,
И сон не бессилен,
Мне все удается,
Лишь грусть навевают
Большие огни напрямик —
Апельсины,
Которые кто-то
Мне с ветки срывает…

3.
И вот уж бегу
На ракушечный берег,
Сквозь воду идут золотые разводы…
И верного жду и того, кто мне верит —
Согласия сердца, души и природы.

Зачем этой музыки
Квелые вздохи?
Да плохи дела мои,
Видимо, плохи,
Грешок копошится на сердце,
Елозит,
И некуда деться,
Душа не выносит
Бесстыдства, скабрезности,
Слов плотоядных,
Успеха, известности
Тоже не надо.
К чему ей вниманье, любовь, восхищенье,
Лишь просит свободы она и прощенья.

Мне по русскому узору
По канве цветы строчить —
Опущу я в доме шторы,
Чтобы мысль не упустить,
Чтоб она не возгордилась,
Не взлетела голубком,
Я над нею наклонилась,
Я держу ее платком.
Сто лучей в иголку вдела —
Стало в комнате светлей,
Как возник в березах белых
Образ Родины моей,

Как зеленый лед ломая,
Понеслась ее вода,
Как от края и до края
Зашумели города!

Пышная груда листвы
На заборе тяжелом.
Желтые лилии
С камнем на шее
В воде.

Был пустой разговор,
разговор ни о чем,
Но важнее его не найти.
Можно так простоять
над обычным ручьем
Или по лесу летом пройти.
Где и шишки сбивать.
Где и белкам свистеть,
Где бы броситься в воду и плыть,
Горьких слез не скрывать,
Добрых слов не жалеть,
И веселой, как в юности, быть.

Где никто не осудит,
По-взрослому строг,
Не заметит: «Тут все неспроста!»
И зеленый прозрачный на солнце листок,
И лица твоего красота.

Мне без тебя не живется.
Грустно опять признаться,
Не пишется, не поется,
Как мы могли расстаться?

Мельком тебя не встретить,
Словом не обменяться,
Где ты сейчас на свете?
Как мы могли расстаться?

Как мы могли расстаться,
Все позабыв в обиде,
Крыльями распластаться
И ничего не видеть?

И не суметь вернуться,
Адреса не касаться…

Встретиться, улыбнуться —
Как мы могли расстаться!

Ну что тут поделаешь,
снег мой горбатый!

Тебя отметут от порога лопатой…
Такой уж обычай, наверное, строгий,
От снега все чистят и чистят дороги…
И эти, с лопатами, бойкое войско,
Заносы богатые сносят, не бойся!

Кому-то по сердцу — ломать да крушить,
А нам все одно — удивляться да жить!

День обычный — понедельник,
На все стороны распахнут.
А четверг чуть-чуть наивен,
Весь в барашках ветерка.

В нем от прожитой недели —
Отшумевшие метели,
В нем от будущей недели —
Запах клейкого листка.

В нем не все невероятно,
Просто многое невнятно,
В нем не все необъяснимо,
Просто ветрено слегка.

И еще невзрачной сливе
Снится сон цветущей сливы,
И ничто реки разливы
Перед памятью глотка.

Как будто в узком коридоре сна,
Столкнулись мы…
Несвязны были речи.
То лето распахнуло настежь вечер,
То зимний день и снега белизна.
То тает все, то птицы улетают…
То грач, то лист, то радуги павлин…
Но пробужденье где-то нарастает —
Глаза откроешь — в комнате один.
Придешь к окну…
Несвязны были речи.
Откроешь дверь…
То лето, то весна…
Пойдут дела кружить, сутулить плечи.
Как будто в узком коридоре сна.

Тот колокольчик спрятан,
Снежинками укрыт,
Насквозь пропахший мятой,
Тревожится, дрожит.

И мечется, как в норке
Засыпанный зверек,
И тянет сквозь пригорки
Охрипший голосок,

И набуханье снега
Он чует, как призыв
Травы, деревьев, неба,
Очнувшейся лозы.

И льется из-под снега
Мятежное: «динь-дон!»
Чтоб колокольчик неба
Ему ответил в тон.

Мы с тобой не сговорились —
Просто не смогли.
Позвонив, не созвонились,
Слов не сберегли.

Написали — не списались,
Стали, как враги.
И, расставшись, не расстались —
Снова не смогли.

Само все уляжется —
Кошка на троне,
В тарелке — еда,
Пассажирка в вагоне —
Задернуты шторы,
Оставлены речи,
Все ссоры и споры,
Разлуки и встречи.
Само все уляжется.

Когда заметает дороги листвой,
И звездную пыль крутит ночь, как в пургу,
Я думаю, все, что случилось со мной,
Я вряд ли кому-то поведать смогу.
Я думаю, ветры свое отшумят,
Кострами развеют былую листву,
Я думаю, боль не вернется назад,
Покуда я в лодочке утлой плыву,
Покуда я веслами славно гребу,
Попробуй, разрушь сердца тихую песнь,
Убить меня хочешь?
А я не умру,
А также все буду
Все там же, где есть…

Хотелось, в доме чтоб светло,
И музыка лилась…
Но холод ночи сквозь стекло
Грозил мне словом — «грязь!»
Я знала чистые слова,
Я верила им…Что ж?
На все, чем я была жива,
Мне жизнь сказала -»ложь!»

Но вновь весной встает трава.
Я знаю чистые слова.

Выходя из казенного дома,
Погруженная в чьи-то слова,
Повстречала я грустного гнома,
Руки прячущего в рукава.

Зябко ежась в толпе несметной,
Он взглянул на меня едва.
И оставили незаметно
И ушли пустые слова.

Закружили синие бабочки,
Захрустел под ногой ледок,
Снег зажег разноцветные лампочки,
И снежинки стали в кружок.

Так из тучи славно завьюжило,
Но капелью голос звенел,
В день январский…Снежное кружево…
Динь! Татьяна!
Татьянин день.

Бежала по полю —
Гусынею стала.
Гусыней по полю
Бежала, бежала…

Лебедушкой стала.
Пора, знать, настала
Лететь!
Молодое крыло распластала.

На солнышке — точкой,
На месяце — тенью.
Лети — с ветерочком,
Вернись с настроеньем!

В осенних домах огоньки, огоньки…
В кленовых, березовых листьях дорога,
И взгляд золотого осеннего бога
Струится сквозь звезды…

Пожатье руки
Уже не растерянно — строже и крепче.
Картины меняются, пахнет пожаром,
Тревожные искры пронзают нам плечи
Недаром, недаром.

Картины меняются. В страшном изломе
Змеится дорога и ветер крепчает,
Но мы отвечаем за все в этом доме,
Уже отвечаем.

Утрите потное лицо
Лицом бумаги — деревцом,
Глаза прикройте — третий глаз
Увидит прошлое за вас,
Рассеет будущего мрак,
Засветит радугу —
Но как?

Как в треугольнике готов
Тьму разукрасить Калмыков,
Не выпускающий из виду
С корабликом Кариатиду.

И я попробовала — эту
Во мне живущую планету
Стать образом моим, лицом:
Тьма становилась деревцом,
А занавес в зеленой взвеси
Таил покой, загадку, плесень,
Теплился мхом, сверкал…
Скажи!
— Сверкал, как в храме витражи!

И так в глаза я посмотрела,
Как будто мы возникли рядом
Из града, облака, из древа,
Из тьмы, из сада…
Как будто нас на землю сбросил
Раскатом гром,
А молний жила,
Как искры, сквозь себя несла нас
И осени в подол сложила…
Теперь на росстани, как дети,
Покинутые другом сильным,
Стоим. И утихает ветер.
И вечер синий.

После того, как обрушилась тьма на деревья,
И от меня, как враги, отвернулись они.
Я потеряла к себе интерес и доверье,
Дни потянулись — тяжелые, тусклые дни.

Стало неважно, зачем и куда ухожу я,
Книги, знакомства, стихи —
пустота к пустоте.
И неизвестно, зачем, так надсадно дышу я —
Люди не те, и потери не те…

Мне говорят:
— Ты кого-то так долго любила…
Думаю я:
— Это было — сейчас не понять…
Скучно об этом!
Ну, вот телевизор включила,
Буду смотреть,
Потому лишь, что лень выключать…

Лишь иногда ветерок прошумит над домами,
Голос знакомый прошепчет:
— Очнись! Оживи!
Словно умоюсь волшебными теми словами:
Я бы очнулась! Но душу верни!