Стихи Николая Старшинова

Это они когда-то
С материнскою лаской
Раненым солдатам
Делали перевязку.

Это они в ненастье
Мёрзли в траншеях дымных
И согревались наспех
Возле костров зимних.

Шили, стирали ночами,
Белые — не огрубели,
Это они качали
Дочь мою в колыбели.

Сколько работы было,
Самой необходимой!..
Только вам всё под силу,
Руки моей любимой.

Расшумелось сине море.
Возле моря я бреду.
У меня такое горе,
Что я места не найду.

Впереди посёлок дачный
Крыши поднял в синеву.
Но хожу я мрачный-мрачный -
Что живу, что не живу.

Как я скорбь свою осилю,
Как потомки нас простят:
На глазах у всех Россию
Чёрны вороны когтят.

Днём и ночью, днём и ночью
Рвут её впадая в хмель...
И летят по миру клочья
Наших дедовских земель.

Расшумелось сине море,
Раскричалось вороньё...
Ой ты, горе, мое горе
Горе горькое моё.

Никаких гимназий не кончала,
Бога от попа не отличала,
Лишь детей рожала да качала,
Но жила, одну мечту тая:
Вырастут, и в этой жизни серой
Будут мерить самой строгой мерой,
Будут верить самой светлой верой
Дочери твои и сыновья.

Чтобы каждый был из нас умытым,
Сытым,
С головы до ног обшитым,
Ты всю жизнь склонялась над корытом,
Над машинкой швейной и плитой.
Всех ты удивляла добротою.
Самой беспросветной темнотою,
Самой ослепительной мечтою...
Нет святых,
Но ты была святой!

Другу-пулеметчику П. В. Малинову

Я знаю, друг мой, ты придешь на помощь,
Когда нависнет надо мной беда.
И мне – уже в который раз! – напомнишь:
«А ведь бывало хуже… А тогда…
… По буераку, все по буераку
Мы тащим пулемет березняком.
И вот еще мгновенье, и – в атаку,
А значит, и прикладом, и штыком.
В дыму, в грязи, в крови – какая смелость!
Как будто нам и нечем дорожить?.
Нет, все, что в восемнадцать лет имелось,
Хотело жить, ну так хотело жить!..
Дымилось и гремело поле боя,
И пламя пожирало все вокруг…
… А вот сегодня мы сидим с тобою...»

Я понимаю это, добрый друг.

Зловещим заревом объятый,
Грохочет дымный небосвод.
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед
За взводом взвод.

Идут, подтянуты и строги,
Идут, скупые на слова.
А по обочинам дороги
Шумит листва,
Шуршит трава.

И от ромашек-тонконожек
Мы оторвать не в силах глаз.
Для нас,
Для нас они, быть может,
Цветут сейчас
В последний раз.

И вдруг (неведомо откуда
Попав сюда, зачем и как)
В грязи дорожной – просто чудо! –
Пятак.

Из желтоватого металла,
Он, как сазанья чешуя,
Горит,
И только обметало
Зеленой окисью края.

А вот – рубли в траве примятой!
А вот еще… И вот, и вот…
Мои товарищи-солдаты
Идут вперед
За взводом взвод.

Все жарче вспышки полыхают.
Все тяжелее пушки бьют…
Здесь ничего не покупают
И ничего не продают.

1945

Только вспомню тебя — затоскую,
Одолеет меня непокой...
Где найти мне другую такую?
Да нигде не найти мне такой!

Нету глаз твоих светлых бездонней,
В них лучится сиреневый свет.
И прохладных, и добрых ладоней,
Как твои, не бывало и нет.

Облечу океаны и сушу,
Побываю в раю и в аду,
Но такую высокую душу
Никогда и нигде не найду!

Холода нагрянули…
Третий день подряд
Желтые, багряные
Листики парят.

Пролетают скверами,
Вьются у метро,
Меж домами серыми –
До чего пестро!

Я осыпан листьями
С головы до пят…
Ну и щедрый истинно
Этот листопад!

… Я бродил под кленами –
За витком виток.
Отметенный кронами,
Взял один листок.

Весь в сплетениях жил,
Видно, неспроста…
Я ладонь положил
На ладонь листа, –

Сколько же в ней мужества,
Ай да пятерня!..
Ну а листья кружатся
Около меня.

И, коврами выстланы,
На асфальте спят…
Все усеял листьями
Этот листопад!..

Красный лист трогая,
Чувствую тепло…
Вспомнилось многое,
Что давно прошло.

Только уменьшено
Чередою дней…
Вот и Смоленщина
Мы идем но ней.

Сплошь перелопачены
Берега Угры.
Дымом охвачены
Рощи и дворы.

Утро июльское
Подошло к реке…
Трехлинейка тульская
У меня в руке.

Мы – в наступлении.
И на берегу
Я с отделением
Все вперед бегу.

Лишь развевается
Полами шинель…
С треском взрывается
В синеве шрапнель.

Верный баллистике,
Ухает снаряд…
Листики,
Листики,
Листики парят.

Но под канонадою
Я бегу…
И вдруг –
Падаю,
Падаю,
Падаю на луг.

Красная лужица.
Кругом – голова…
Кружится,
Кружится
Красная листва.

Выстрелы, выстрелы,
Только невпопад…
Все усеял листьями
Этот листопад!..

Что мне достанется
На моем веку?.
А рука тянется
К желтому листку.

В лиственной замети
Прошлое видней…
Не сотрешь в памяти
Тех прощальных дней.

Пусть они давние,
Не забуду я…
Помнишь их, славная,
Милая моя?.

Все-то мы забросили.
Только – вот беда –
Вместе по осени
Вышли в никуда.

Ветром освистаны,
Шли в последний раз.
Желтыми листьями
Осыпало нас…

Что же я делаю?
Как и почему?
Белую,
Белую
Руку твою жму.

И шепчу бессвязные
Разные слова.
И летит праздная
Желтая листва.

Каждый лист светится,
Словно звезда
Больше нам не встретиться
Никогда.

И не стать близкими –
Нет пути назад…
Все усеял листьями
Этот листопад!..

Время торопится –
Ну-ка, догони!..
Копятся, копятся
Прожитые дни.

Огорчают, радуют,
Но берут свое:
Листьями падают
Все – в небытие…

Ладно бы падали –
Шепчут на лету:
– А тебе не надо ли
Подводить черту?.

Ни тоски, ни ужаса.
Жизнь всегда права…
Пусть и ты закружишься,
Черная листва.

Ничего, выстою,
Все-таки солдат…
Все усеял листьями
Этот листопад!..

Холода нагрянули…
Третий день подряд
Желтые, багряные
Листики парят.

Серые, бурые,
Вьются, разъярясь…
Их дожди хмурые
Втаптывают в грязь.

Их ветра острые
Гонят на дома…

Пестрые-пестрые,
Как
Жизнь
Сама…

Над головой дожди звенели.
В лесу терялись колеи.
И вот в тени косматой ели
Закопошились муравьи.

Они спешат своей тропою
И подбирают на пути
Былинку,
Высохшую хвою
И всё, что в силах унести.

Торжественно, благоговейно
Тащили в кучу этот хлам.
И вот воздвигли муравейник,
Как люди воздвигают храм.

Он встал незыблемой скалою
На муравьиные века…

А ты сравнял его с землёю
Одним ударом каблука.

Не спугните… Ради Бога, тише!
Голуби целуются на крыше.
Вот она, сама любовь, ликует, -
Голубок с голубкою воркует.
Он глаза от счастья закрывает,
Обо всём на свете забывает…

Мы с тобою люди, человеки,
И при том живём в двадцатом веке.
Я же, как дикарь, сегодня замер
Пред твоими знойными глазами.
Волосы твои рукою глажу -
С непокорными никак не слажу.
Я тебя целую, дорогую...
А давно ли целовал другую,
Самую любимую на свете?

Голуби, пожалуйста, ответьте,
Голуби, скажите, что такое?
Что с моей неверною рукою,
Что с моими грешными губами?
Разве так меж вами, голубями?
Разве так случается, скажите,
В вашем голубином общежитье?

Вот оно, свершилось, это чудо!
Мать идёт – посторонись, народ:
Сын вернулся, да ещё откуда –
Из самих космических широт!
Это он ворвался в наше завтра,
Что самой фантастике под стать…
Первого на свете космонавта
Обнимает и целует мать.
И с такой материнской силой,
Радость всенародную деля,
Обнимает сына вся Россия,
Рукоплещет сыну вся Земля!