Стихи Алексея Суркова о любви

Светлый солнечный дождь прошел стороной.
Облака распахнулись. Стали видны
Окаймленные горной стеной и волной
Неоглядные дали моей страны.

Города вырастают — мои города.
И плоды созревают — мои плоды.
Поезда пробегают — мои поезда.
И следы на Эльбрусе — мои следы.

Для меня атмосферы гудят в котле.
Ледоколы сдвигают рубеж зимы.
Ни в каком столетье здесь, на земле,
Жизнь и труд не любили, как любим мы.

Этот гул проводов, этот шорох пил,
Эту скорость метро в глубине земной
Я, искатель и труженик, все купил
Дорогой, не сравнимой ни с чем ценой.

Я отчизну с винтовкой прошел поперек;
Я названья давал ее городам;
Как невесту лелеял, как сына берег,-
Разве я эту радость кому отдам!

Если в строй позовет военная медь,
Если гнойной росой вспотеют луга,
Я пойду не затем, чтобы умереть,
А затем, чтобы жить, поражая врага.

1935

Мост. Подъем. И с крутого взгорья
Вид на выжженное село.
Зачерпнули мы злого горя,
Сколько сердце вместить могло.

Мы в походе не спим недели,
Извелись от гнилой воды;
Наши волосы поседели
От своей и чужой беды.

Мы идем, врагов настигая
На развалинах городов.
Ширь отбитых полей нагая
Нам дороже райских садов.

Будет нами прожит и выжит
Этот третий, жестокий год,
Нашу нежность злоба не выжжет,
Если в сердце любовь живет.

1943, Брянское направление

Как волны морские бегут к кораблю,
Вливалась толпа в суматоху вокзала.
Короткое, тихое слово — «люблю»
Ты мне, расставаясь, впервые сказала.

Звонки прозвенели. Ушёл эшелон
В пространство от чёрного дыма густое.
И вместе с вокзалом ушло под уклон
Всё близкое, тёплое, обжитое.

По цвету петлиц я — армейский сапёр,
Ефрейтор по званью и воин по праву.
С врагами ведём мы отчаянный спор
За мост, за дорогу, за переправу.

Где в воздухе носится рваный металл,
Кипит беспокойная наша работа.
Я долго недели разлуки считал,
Да всё перепутал и сбился со счёта.

Но чуть поднимает тревога в ружьё
И ночью ведёт по переднему краю,
Я сердцем и голосом имя твоё,
Как слово заклятья, всегда повторяю.

Я враг суеверий. Но здесь говорят,
Любимых, по старой солдатской примете,
Не трогает пуля, обходит снаряд.
И верю я в глупые россказни эти.

И веру свою я ни с кем не делю.
Той верой наполнено сердце живое.
Короткое, тихое слово «люблю»
Не глохнет в снарядном пронзительном вое.

А если и мне захлебнуться в крови,
Пусть слово друзей прозвучит приговором:
— Он верен был в дружбе и верен в любви.
Ну, словом, он был настоящим сапёром.

Над лесом ранняя осень простерла
Крыло холодной зари.
Гнев огненным комом стоит у горла
И требует:
— Говори!
Приспело время, гневной и горькой,
Взять правде свои права.
В Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке
Пусть слышат эти слова.
Еще поля лежат в запустенье,
Не высохли слезы вдов,
А землю опять накрывают тени
Одетых в траур годов.
Словесный лом атлантических хартий
Гниет на дне сундука.
И снова жадно шарит по карте
В стальной перчатке рука.
С трибун лицемеры клянут захваты,
Сулят и мир и любовь.
Но после войны ушли в дипломаты
Начальники их штабов.
И возлюбили их генералы
В посольских дворцах уют.
Пейзажи Камчатки, Баку, Урала
Опять им спать не дают.
Запасы атомных бомб в избытке
Расставлены напоказ.
И головы подняли недобитки
Восточных и северных рас.
Все злее становятся и наглее
Писанья ученой тли,
Чьи предки замучили Галилея,
Джордано Бруно сожгли.
И ложь нависает смрадным туманом
У мира над головой.
И слышен все громче за океаном
Вчерашний берлинский вой.
С холопским усердием лжец ретивый
Анафеме предает
Тебя, героический, миролюбивый,
Родной советский народ.
Когда из пепла, руин и разора
Свой дом поднимаешь ты,
Тебя клеймит стоязыкая свора
Потоками клеветы.
И мы этот сдобренный словом божьим
Горячечный, злобный бред
Оставить на совести их не можем —
У них ведь совести нет,
И не на что ставить пробу и пломбы…
Они от своих щедрот
Пихают кукиш атомной бомбы
Голодной Европе в рот.
Бряцая оружием, сея страхи,
Грозя растоптать и сжечь,
Они под шумок сдирают рубахи
У ближних с костлявых плеч.
Шантаж называя долгом высоким,
Обман громоздя на обман,
Они выжимают последние соки
Из обескровленных стран.
Приятно щекочет их обонянье
Кровавый запах войны…
Но на крушенье их планы заранее
Историей обречены.
Недавней войны кровавая рана
Не даст нам беду проспать.
И в недрах земли не хватит урана,
Чтоб двинуть историю вспять.
Я вижу над их бесславным закатом
Свободных народов суд.
Ни доллар, ни ложь, ни разбуженный атом
От кары их не спасут.
Пока не взревели глотки орудий
И стены не пали ниц,
Возвысьте голос, честные люди,
Сорвите маски с убийц!

1947