Сад еще не облетал, только береза желтела. «Вот уж и август настал», — я написать захотела.
«Вот уж и август настал», — много ль ума в этой строчке, — мне ль разобраться? На сад осень влияла все строже.
И самодержец души там, где исток звездопада, повелевал: — Не пиши! Августу славы не надо.
Слитком последней жары сыщешь эпитет не ты ли, коль золотые шары, видишь, и впрямь золотые.
Так моя осень текла. Плод упадал переспелый. Возле меня и стола день угасал не воспетый.
В прелести действий земных лишь тишина что-то значит. Слишком развязно о них бренное слово судачит.
Судя по хладу светил, по багрецу перелеска, Пушкин, октябрь наступил. Сколько прохлады и блеска!
Лед поутру обметал ночью налитые лужи. «Вот уж и август настал», — ах, не дописывать лучше.
Бедствую и не могу следовать вещим капризам. Но золотится в снегу августа маленький призрак.
Затвердевает декабрь. Весело при снегопаде слышать, как вечный диктант вдруг достигает тетради…