Такой стоит тончайший звон в лугах весь день, как будто на невидимом току таинственный ведется обмолот, в стеклянных мелодичных молотилках проносится мельчайшее зерно, и тикают, как часики, движки – кузнечики стрекочут. Посмотри на этот луг в июльской пестроте: ромашек снеговая белизна и кашка сладкая, и клевер кормовой, и васильки в овсе вдоль всей дороги. Там пчелы грузные шевелятся, жужжа, в желточно-желтых чашечках цветков, и целый день метелками сухими колотится высокая трава.
1975
Пришли. Ночную дачу оцепили.
И увели. И нет у нас отца.
Наверно, мучили. Наверно, били.
Он оказался стойким до конца.
...
Все стукачи собак позаводили,
прогуливают кротко по утрам.
Они ведь добрые. Просто они служили.
Они сажали нас, а стыдно нам.
...
Я выпала из времени,
из хищной злобы дней.
Не с этими, не с теми я —
я с теми, кто бедней.
...
Мы, дети атомного века,
не празднуем свои рожденья.
На двери — мамины засеки.
От снятых фотографий — тени.
Мы не успели оглядеться,
...
Я не жила — пережидала.
Я цепенела — не росла.
И только ты, любовь, сначала
моей отдушиной была.
...
