В плетеной корзине живые цветы, Метель за морозным окном. Я нынче в гостях у актерской четы Сижу за накрытым столом.
Хозяин радушен. Он поднял бокал И весело смотрит на нас. Он горд — ведь сегодня он в тысячный раз В любимом спектакле сыграл!
Ему пятьдесят. Он слегка грузноват, И сердце шалит иногда. Но черт побери! Пятьдесят не закат И что для артиста года!
Нет, сердце ему не плохое дано: Когда на помост он вступает, Лишь вспыхнет от счастья и гнева оно, Пять сотен сердец замирает!
А радость в дому не бывает полна, Когда только гости вокруг. Но рядом сидит молодая жена, Его ученица и друг.
Как воздух, ему эти косы нужны, Любое желанье — приказ. Он отдал бы жизнь за улыбку жены, За искорки угольных глаз.
Хозяин сегодня в ударе: он встал, Дождался, чтоб стих говорок, И жестом свободным пригубив бокал, Стал звучно читать монолог.
Минута…и вот он — разгневанный мавр! Платок в его черной ладони, Гремит его голос то медью литавр, То в тяжких рыданиях тонет.
В неистовом взгляде страдальца гроза! Такого и камни не вынесут стона! Я вижу, как, вниз опуская глаза, Бледнеет красивая Дездемона.
Но, слыша супруга ревнивые речи, Зачем без вины побледнела жена? Зачем? Ведь в трагедии не было встречи! Зачем? Это знаем лишь я и она.
Я тоже участник, я, кажется, нужен, Хоть роли мне старый Шекспир не отвел. Я был приглашен и усажен за стол. Но роль у меня — не придумаешь хуже.
Ты хочешь игры? Я играю — изволь! И славно играю: не выдал ведь злости. Но как тяжела мне фальшивая роль Приятеля в доме и честного гостя!…