Золотистые лица купальниц. Их стебель влажен. Это вышли молчальницы Поступью важной В лесные душистые скважины. Там, где проталины, Молчать повелено, И весной непомерной взлелеяны Поседелых туманов развалины. Окрестности мхами завалены. Волосы ночи натянуты туго на срубы И пни. Мы в листве и в тени Издали? начинаем вникать в отдаленные трубы. Приближаются новые дни. Но пока мы одни, И молчаливо открыты бескровные губы. Чуда! о, чуда! Тихонько дым Поднимается с пруда… Мы еще помолчим. Утро сонной тропою пустило стрелу, Но одна — на руке, опрокинутой в высь, Ладонью в стволистую мглу — Светляка подняла… Оглянись: Где ты скроешь зеленого света ночную иглу? Нет, светись, Светлячок, молчаливой понятный! Кусочек света, Клочочек рассвета… Будет вам день беззакатный! С ночкой вы не радели — Вот и всё ушло… Ночку вы не жалели — И становится слишком светло. Будете маяться, каяться, И кусаться, и лаяться, Вы, зеленые, крепкие, малые, Твари милые, небывалые. Туман клубится, проносится По седым прудам. Скоро каждый чортик запросится Ко Святым Местам.
19 февраля 1905