Только в отрочестве раскрывала тетрадь, Словно в мир окно и из мира окно, Чтоб себя показать и других повидать, Как давно это было и как смешно.
То ли дух усох, то ли мозг распух, — Ты себя разгадывать не неволь. Прежде в окна летел тополиный пух, А теперь летит тополиная моль.
От нее подоконник подвижно сер, И тетрадь как ртуть, хоть не раскрывай. А меж тем в окне тот же самый сквер И хрусталь трамвая и сам трамвай.
Только люди с виду совсем не те, — Кто в обносках ходит, а кто в бобрах. Научись о них писать в темноте, Научилась же ты сидеть на бобах.
Ностальгична старость. Да ты не из тех, Кто на раны текущие сыплет соль. Да и тополь безгрешен, как детский смех: Все ж — не мертвый пух, а живая моль.
1995