Видно, мой ангел-хранитель — одна из ворон, Только закаркает — в комнате запираюсь, Так бережливо к столу своему прикасаюсь, Словно сгодится и он для моих похорон. Слишком уж дорого вечный обходится сон.
Вот и боюсь, что родне я в копеечку встану, — Смерть стала роскошью, вот и себя берегу:
Не выхожу я на улицу в дождь и в пургу И с подозрением я отношусь и к туману. И молоко от простуды пью в день по стакану.
Днем ем овсянку, а к ночи кастрюлю скоблю. Вряд ли нужна я родне, и тетради, и другу… Ангел-ворона, прости меня, горе-хитрюгу, — Нет, не себя, эту нищую жизнь я люблю.
1993