Как тиха эта ночь! Всё сидел бы без дум, Да дышал полной грудью, да слушал. И боишься, чтоб говор какой или шум Этот чудный покой не нарушил. Но покоя душе моей нет! Его прочь Гонит дума печальная… Мне иная припомнилась ночь — Роковая, прощальная…
В эту ночь — о, теперь, хоть теперь, Когда кануло всё без возврата, Когда всё так далёко, поверь, Я люблю тебя нежно и свято!— Мы сидели одни. Бледный день наступал, Догорали ненужные свечи. Я речам твоим жадно внимал… Были сухи и едки те речи.
То сарказмом звучали, иронией злой, То, как будто ища мне мучения нового, Замолкали искусно порой, Чтоб не дать объясненья готового. В этот миг я бы руки с мольбою простер: «О, скажи мне хоть слово участья, Брось, как прежде, хоть ласковый взор,— Мне иного не надобно счастья!»
Но обида сковала язык, Головой я бессильно поник. Всё, что гордостью было, в душе подымалося; Всё, что нежностью было, беспомощно сжалося, А твой голос звучал торжеством И насмешкой терзал ядовитою Над моим помертвелым лицом Да над жизнью моею разбитою…
Конец 1870-х или начало 1880-х годов