Чу! мгновения глухие сонно сыплет тишина, точно капельки сухие сорочинского пшена. А на ходиках букашки чуть ползут, забывши прыть. Нет, ей-Богу, с ними кашки даже манной не сварить! Неужели даже манной, по-младенчески простой? У судьбы, всегда жеманной, то прогон, а то простой. Приношу ей тоже дань я и лежу – но взаперти! А желанья в ожиданьи в вихрь движенья перейти.
1940
Написать на куртине бы лето!
И от солнца холст полосат.
Как в последней картине балета,
весь на сцену выходит сад.
От решетки и до калитки,
...
Летний сад сквозит, как воздух, емкий,
понабрался статуй и людей.
На пруду с зеленою каемкой
подают здесь свежих лебедей.
Без лица, но чем-то длинноглаза,
...
Я стар как мир. И сам с собой врастык.
Я стал не мной, а чудом трехутробным.
Кручусь я около вещей простых,
как черт, всем оком (круговым и дробным).
В побегах бед, в сухой траве скорбей,
...
Мозг выполз, как в извивах воск,
епископ посох уронил.
Небось ты бог? Небось ты Босх?
Небось святой Иероним?
И ухо, полное греха,
...
Ты не пришла. Как не приходит срок
пропущенный. Я ждал тебя недолго.
Свалился камень, и нутро заволгло.
Тебя сбыть с рук мне было вроде долга
(как ты сбыла меня, оставя между строк).
...