От закопченных деревянных стен уводит в гору крестная дорога. Я, Магдалина, плачу у колен Исуса человека, сына бога. Он изнемог от ласковой любви ко мне и к детям, и к скоту в загоне, мычат коровы, скачут воробьи к открытой и приподнятой ладони. Меня проводит и детей, и скот к реке — вода прозрачна, скулы сводит, наемся медом из пчелиных сот и закричу, заплачу при народе от жалости, раскаянья, любви (слова застряли в горле слезным комом) — ты не молчи, со мной заговори, ты, как и я, родился под соломой. Тебя шершавым длинным языком, дыша, лизала черная корова, изба пропахла теплым молоком, квашней ржаною и щепой сосновой. Омою ноги пыльные твои, ты отдохнешь, мне жаль тебя, Исусе, все ждут тебя, все ждут твоей любви, ложись в постель, я ужином займуся. Рассыпчатой картошкой накормлю и бедным жарким благодарным телом, мне жаль тебя, Исусе, никому, что ты устал, что заболел, нет дела. Кровавый пот ладонью оботру, ты голый (отвернусь) неловкий, нежный… Спи, не тревожься, я тебе к утру перестираю все твои одежды. Я вижу, вижу: в гору крест несут, ты так устал, а им все мало, мало! Тут тихо… Слышно, мальчики поют, и жаба по дороге поскакала, всплеск рыбы, скрип уключин на реке, и топот ног, и крики под горою… Усни, Исусе, на моей руке, слезами ноги бледные омою, под острыми гвоздями на кресте ты теплой кровью весь истек, Исусе… Забудь людей. Со мною в тесноте останься жить, я ужином займуся, ядреный с медом приготовлю хрен, стоит в корзине рыба у порога… Я, Магдалина, плачу у колен Исуса человека, сына бога.
1963