Стихи Мирры Александровны Лохвицкой

Зачем твой взгляд, и бархатный, и жгучий,
Мою волнует кровь —
И будит в сердце силою могучей
Уснувшую любовь?

Встречаясь с ним, я рвусь к тебе невольно,
Но страсть в груди давлю…
Ты хочешь знать, как сладко мне и больно,
Как я тебя люблю?

Закрой глаза завесою двойною
Твоих ресниц густых —
Ты не прочтешь под маской ледяною
Ни дум, ни чувств моих!

Ты – пленница жизни, подвластная,
А я – нереида свободная.
До пояса – женщина страстная,
По пояс – дельфина холодная.

Любуясь на шири раздольные
Вздымаю вспененные волны я.
Желанья дразню недовольные,
Даю наслажденья неполные.

И песней моей истомленные
В исканьях забвения нового,
Пловцы погибают влюбленные
На дне океана лилового.

Тебе – упоение страстное,
Мне – холод и влага подводная.
Ты – пленница жизни, подвластная
А я – нереида свободная.

Спустился вечер голубой,
Сердцам усталым нежно вторя, —
Он мирный сон принес с собой
И мрак, и влажный запах моря.

Но страшно мне, что ночь близка!
С её томящей негой лета —
Придут мечты, придёт тоска,
И истерзают до рассвета!

В скорби моей никого не виню.
В скорби — стремлюсь к незакатному дню.
К свету нетленному пламенно рвусь.
Мрака земли не боюсь, не боюсь.

Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет,—
Так же душою горю, как свеча,
Так же молитва моя горяча.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»

— Есть ли счастье на свете сильней любви?

Каждый вечер ждала я желанного,
Каждый вечер к окну подходила я…
Не проехал ли мимо возлюбленный?
Не видал ли кто?

Он в доспехи закован железные,
Он мечом опоясан сверкающим,
И горит, и играет в руках его
Золоченый щит…

Стало солнце склоняться к сырой земле,
Потянулися тени неровные;
Вижу, выехал из лесу милый мой
На коне своем…

Я оделась зарею вечернею,
Я украсилась розами вешними
И, рассыпав красу золотистых кос,
Подошла к окну.

— Есть ли счастье на свете сильней любви?

Лишь со мной поравнялся возлюбленный,
Улыбнулась ему я приветливо
И с улыбкою тихо промолвила:
«Полюби меня!

О, возьми ты меня на коня к себе,
Золоченым щитом ты прикрой меня,
Увези меня в даль недоступную,
В твой чудесный край!»

Наклонилася я из окна к нему, –
И посыпались розы из кос моих
Вороному коню его под ноги,
И измял их конь…

И ни слова мне милый не вымолвил,
Он не поднял забрала железного,
Лишь обжег меня взглядом очей своих
И исчез, как сон…

— Есть ли горе на свете сильней тоски?

Собрала я цветы запыленные,
Положила их на ночь на грудь свою,
И сгорели они, словно уголья,
От тоски моей…

Целый год ожидала я милого
И волшебными тайными чарами
Закалила красу мою гордую,
Непобедную.

Соткала я одежду из мглы ночной,
Я надела венец из небесных звезд
И, умывшись росой, опоясалась
Ясным месяцем.

И, облитая дивным сиянием,
Вышла я на крыльцо, на дубовое,
Ожидать своего ненаглядного
Из далеких стран.

— Есть ли счастье на свете сильней любви?

Я узнаю его и средь сумрака!
Сквозь забрало горит блеск очей его,
Из-под шлема по ветру волнуются
Кудри черные!…

Лишь со мной поровнялся возлюбленный,
За узду я схватила коня его –
И смеясь, и рыдая, воскликнула:
«Полюби меня!

Для тебя я оделась в ночную мглу,
Для тебя нарядилась в венец из звезд
И, умывшись росой, опоясалась
Ясным месяцем…

«О, скажи мне, теперь – я мила ль тебе?.
Увезешь ли меня ты в свой чудный край?»
Но ни слова в ответ мне не вымолвил
Мой возлюбленный…

— Есть ли горе на свете сильней тоски?

И на землю от муки я бросилась,
Чтоб меня растоптал он конем своим!..
Но взвился и прыгнул его черный конь
И пропал во тьме…

И катилися слезы из глаз моих,
Застывали они на груди моей,
А наутро, смотрю я, блестят они
Скатным жемчугом.

Я послушалась голоса тайного:
Коль бессильны все чары недобрые,
Так поможет мне сила небесная,
Сила Божия!

Целый год я молилась и плакала,
Разодрала одежды волшебные
И надела вериги тяжелые
На младую грудь.

— Слава Богу на небе и мир земле!

Вот настало и утро желанное, –
Расцвело а моем садике деревцо,
Все покрыто цветами душистыми,
Белоснежными.

На востоке заря занималася,
Ярко вспыхнуло небо лазурное…
Вижу, едет опять мой возлюбленный
На коне своем.

И смутилася я, и запряталась
За моим расцветающим деревцом,
За цветами моими душистыми,
Белоснежными.

Лишь подъехал поближе возлюбленный –
Приглянулось ему мое деревцо,
Начал рвать он цветы белоснежные…
И нашел меня…

— Есть ли счастье на свете сильней любви?

Распустила я волны волос моих
И закрылася ими от милого,
Но не скрылись вериги тяжелые
От очей его.

Наклонился ко мне мой возлюбленный,
Приподнял он забрало железное,
И увидела я лучезарный лик
Неземной красы!

Взял мой милый тогда меня за руки,
Крепко к сердцу прижал и промолвил мне:
«Ты теперь мне милей света белого,
Я люблю тебя!»

Посадил он меня на коня к себе
И щитом золоченым прикрыл меня,
И умчал меня в даль недоступную,
В свой чудесный край…

— Слава тем, чья любовь побеждает смерть!

Эльфы милые, внемлите
Королевы вашей зов,
В колесницу ей впрягите
Девять белых мотыльков.

Уж давно жену-малютку
В хоровод на дальний луг,
Рассердившись не на шутку,
Ждет мой царственный супруг.

Быть грозе! я это знаю,—
Как и силу чар своих,—
И венец мой надеваю
Из алмазов дорогих…

Чу! доносится мне с бала
Серебристый, нежный звон…
Значит, туча миновала,—
То смеется Оберон!

1895

Спаситель, вижу Твой чертог,
Он блещет славою Твоею,
Но я одежды не имею,
Чтобы войти в него я мог.

О, просвети души моей
Даятель света, одеянья,
И в царстве славы и сиянья
Спаси от горя и скорбей.

В багряных лучах заходящего дня,
Под небом пустыни – мы были вдвоем.
Король мой уснул на груди у меня.
Уснул он на сердце моем.

Лепечет источник: «Приди, подойди!
Водою живою тебя напою», –
– «Король мой уснул у меня на груди, –
Он вверил мне душу свою».

Смоковница шепчет, вершину склоня:
«Вот плод мой душистый. Возьми и сорви»
– «Король мой уснул на груди у меня, –
Он дремлет под сенью любви».

Спешат караваны: «Беги, уходи!
Несется самум!.. Ты погибнешь в песках».
«Король мой уснул у меня на груди, –
Поверю ли в гибель и страх?»

Исчезли миражи, распались как дым,
Вечернее небо горит впереди.
Король мой! Ты нежно, ты свято храним.
Ты дремлешь на верной груди.

Если б счастье мое было вольным орлом,
Если б гордо он в небе парил голубом,-
Натянула б я лук свой певучей стрелой,
И живой или мертвый, а был бы он мой!

Если б счастье мое было чудным цветком,
Если б рос тот цветок на утесе крутом,-
Я достала б его, не боясь ничего,
Сорвала б и упилась дыханьем его!

Если б счастье мое было редким кольцом
И зарыто в реке под сыпучим песком,-
Я б русалкой за ним опустилась на дно,
На руке у меня заблистало б оно!

Если б счастье мое было в сердце твоем,-
День и ночь я бы жгла его тайным огнем,
Чтобы, мне без раздела навек отдано,
Только мной трепетало и билось оно!

20 января 1891

О свет прощальный, о свет прекрасный,
Зажженный в высях пустыни снежной,
Ты греешь душу мечтой напрасной,
Тоской тревожной, печалью нежной.

Тобой цветятся поля эфира,
Где пышут маки небесных кущей.
В тебе слиянье огня и мира,
В тебе молчанье зимы грядущей.

Вверяясь ночи, ты тихо дремлешь
В тумане алом, в дали неясной.
Молитвам детским устало внемлешь,
О свет прощальный, о свет прекрасный!

В любви, как в ревности, не ведая предела,—
Ты прав,— безжалостной бываю я порой,
Но не с тобой, мой друг! С тобою я б хотела
Быть ласковой и нежною сестрой.

Сестрою ли?. О, яд несбыточных мечтаний,
Ты в кровь мою вошел и отравил ее!
Из мрака и лучей, из странных сочетаний —
Сплелося чувство странное мое.

Не упрекай меня, за счастие мгновенья
Другим, быть может, я страданья принесу,
Но не тебе, мой друг!— тебе восторг забвенья
И сладких слез небесную росу.

Моя душа, как лотос чистый
В томленьи водной тишины,
Вскрывает венчик серебристый
При кротком таинстве луны.

Твоя любовь, как луч туманный,
Струит немое волшебство.
И мой цветок благоуханный
Заворожен печалью странной,
Пронизан холодом его.

1897

Лионель, певец луны,
Видит призрачные сны,
Зыбь болотного огня,
Трепет листьев и — меня.

Кроют мысли торжество
Строфы легкие его,
Нежат слух, и дышит в них
Запах лилий водяных.

Лионель, мой милый брат,

Любит меркнущий закат,
Ловит бледные следы
Пролетающей звезды.

Жадно пьет его душа
Тихий шорох камыша,
Крики чаек, плеск волны,
Вздохи «вольной тишины».

Лионель, любимец мой,
Днем бесстрастный и немой,
Оживает в мгле ночной
С лунным светом и — со мной.

И когда я запою,
Он забудет грусть свою,
И прижмет к устам свирель
Мой певец, мой Лионель.

1896

Пустыня… песок раскаленный и зной…
Шатер полосатый разбит надо мной…
Сижу я у входа, качая дитя,
Пою я,— и ветер мне вторит, свистя…

И вижу я,— кто-то несется ко мне
На черном, как уголь, арабском коне,
Рисуясь на склоне небес голубом,
В чалме драгоценной с алмазным пером.

«Привет тебе, путник! В шатер мой войди,
Останься, коль долог твой путь впереди;
Я фиников лучших для гостя нарву,
И миррой твою умащу я главу.

Я мех твой наполню струею вина…
Властитель уехал,— войди,— я одна…
Привет тебе, гость мой, посланный судьбой,
Да внидут и мир, и отрада с тобой!»

«Устал я,— он молвил,— и путь мой далек,
В край солнца и роз я спешу на восток…
Но некогда медлить… я еду… прощай!..
Один поцелуй лишь на счастье мне дай!»

Прозрачную ткань отвела я с чела
И с тихим смущеньем к нему подошла…
И вот наклонился ко мне он с коня
И обнял так крепко, так жарко меня.

И кудри его благовонной волной
Закрыли мгновенно весь мир предо мной!..
Лишь очи, как звезды, сверкали во тьме
И страстные думы рождали в уме…

И слышалось, будто сквозь облако грез;
«Умчимся со мною в край солнца и роз!»
Но острым кинжалом мне в сердце проник
Ребенка нежданно раздавшийся крик.

И руки мои опустились без сил,
И с ропотом он от меня отступил…
Как чары полудня, мелькнув предо мной,
Исчезли и всадник, и конь вороной…

И замерли звуки манящих речей,
Что сладко в душе трепетали моей,—
Их ветер пустыни унес без следа
Далеко… далеко… навек… навсегда…

В долине лилии цветут безгрешной красотой
Блестит червонною пыльцой их пестик золотой.
Чуть гнется стройный стебелек под тяжестью пчелы,
Благоухают лепестки, прекрасны и светлы.

В долине лилии цветут… Идет на брата брат.
Щитами бьются о щиты, – и копья их стучат.
В добычу воронам степным достанутся тела,
В крови окрепнут семена отчаянья и зла.

В долине лилии цветут… Клубится черный дым
На небе зарево горит зловещее над ним.
Огонь селения сожжет, – и будет царство сна.
Свой храм в молчанье мертвых нив воздвигнет тишина.

В долине лилии цветут. Какая благодать!
Не видно зарева вдали и стонов не слыхать.
Вокруг низринутых колонн завился виноград
И новым праотцам открыт Эдема вечный сад.

Весна идет,
Весна цветет!
И жизнь, и свет!
И смерти нет!
Уже цветы
Раскрылись вновь…
Мою любовь
Поймешь ли ты?.
Поймешь ли зной
Горячих дум
И что весной
Тревожит ум?
Когда мечты
Уносят вдаль,—
Мою печаль
Поймешь ли ты?.
Каких забот
На сердце гнет,
Как велика
Моя тоска,
О чем грущу,
Чего ищу,
Мои мечты
Поймешь ли ты?.

1895

I

Вспыхнуло утро, багрянцем горя,
Брезжит в окно золотая заря…
— Спишь ли ты, Майя, любимая дочь?
Гостя принять выходи мне помочь;
Гость мой прекраснее юной весны,
Кудри его из лучей сотканы,
Нежно звучит его смех молодой,
Жизнь и веселье несет он с собой!
— Дай мне дремать в очарованном сне…
Мальчик кудрявый, забудь обо мне!
Грезы мои упоенья полны…
Дай досмотреть вдохновенные сны!

II

— Выйди, о Майя, любимая дочь,
Гостя другого принять мне помочь,
Лучший наряд и венец свой надень,—
Видишь, восходит торжественно день!
Гость мой и славен, и знатен вполне,—
Вот он въезжает на белом коне;
Вьется за ним его плащ голубой,
Блеск и богатство несет он с собой!
— Гость твой хорош,— но обманчивый вид
Столько забот бесконечных таит,
Столько забот о ничтожном — земном…
Дай же забыться мне сладостным сном!

III

Солнце пурпурное скрылось давно;
Вечер таинственный смотрит в окно…
— Выйди, о Майя, любимая дочь,
Ставни закрыть приходи мне помочь!
Кто-то печальный, в молчанье немом,
Будто сейчас промелькнул за окном,—
Геспер в лучистом сиянье своем
Блещет звездою над ясным челом…
— Гостя напрасно не приняла ты…
Слышишь, сильнее запахли цветы?
Ставни скорей распахни, моя мать,
Сладко мне воздух прохладный впивать!

IV

— Спи, моя Майя, любимая дочь!
Вот уж спустилася темная ночь,—
Кто-то на стройном коне вороном
Тихо подъехал и стал под окном…
Лик его чудный внушает мне страх,
Месяц играет в его волосах,
Черные очи так ярко горят,
Траурным флером окутан наряд!..
— Встань же, родная, и двери открой,—
Это примчался возлюбленный мой,
С ним я в объятии жарком сольюсь,
К звездному небу навек унесусь!

4 июля 1895

Приди! Испей от чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.

Я дам лазурные мгновения.
Приди — и сердце обнови
Полётом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.

1.

Проснулась я… в углу едва мерцал
Один фонарь, уныло догорая,
И трепетно лучи свои ронял.
Фигуры спящих слабо озаряя…
Глубоким сном объят был весь вагон;
Меня опять клонить уж начал сон,
И, может быть, я снова бы заснула,
Когда б вперёд случайно не взглянула.

2.

Я пред собой увидела того,
Кого давно душа моя искала, —
Я в снах горячих видела его,
Когда в мечтах о счастье засыпала…
И вот, теперь… я вижу… он со мной!
Возможно ли?. Не призрак ли пустой
Мне создало моё воображенье?.
Нет! то не сон, не греза, не виденье…

3.

И завязался тихий разговор.
О чем? — Не помню… да и вспомнить трудно
Весь этот милый, детски-милый вздор, —
Его пытаться было б безрассудно
Вам передать. Нет, он неуловим,
Как тонкий пар, как этот лёгкий дым,
Несущийся навстречу нам клубами
И тающий, сливаясь с небесами.

4.

О, как хорош был он! Глаза его
В глаза мои настойчиво впивались,
И под наплывом чувства одного,
Сильнее все и ярче разгорались.
И пламя страсти мне передалось…
И сердце сердцу молча отдалось,
Само собой, так просто, незаметно,
И так послушно, свято, безответно.

5.

И наступил он, — жданный мною час,
Я дождалась блаженного мгновенья,
Но не смутят и не встревожат нас
Напрасных клятв пустые уверенья…
Ведь скоро сон свиданья пролетит, —
Итак, пока он нам принадлежит,
Пусть царствуют в случайной нашей встрече
Пожатья рук и пламенные речи.

6.

Он мне шептал: Приляг на грудь мою,
Склонись ко мне головкою своею,
Я расскажу, как я тебя люблю,
Как долго ждать и верить я умею…
Как я давно томился и страдал, —
И наконец, желанный день настал, —
Я встретился с подобной мне душою
И я любим!.. Я понят был тобою…

7.

Я не искал божественной любви,
Возвышенно-святого идеала.
О, нет: все мысли тайные мои
Одна мечта заветная пленяла.
Хотел я сердце чуткое найти, —
И ты одна мне в жизненном пути,
Как звездочка небесная блистая,
Светиться будешь вечно, дорогая.

8.

Когда спала ты в темноте ночной,
Раскинувшись небрежно предо мною,
Невольно взор ты приковала мой,
Я все смотрел с отрадою немою
На очертанья бархатных бровей,
На светлый шёлк разбросанных кудрей…
А ты во сне чему-то улыбалась,
И тихо, тихо грудь твоя вздымалась.

9.

Но вот проснулась ты, о жизнь моя,
Как спящая царевна старой сказки,
Привстав, закрылась ручкой от огня
И сонные прищурилися глазки.
Потом вагон ты взором обвела
И, вздрогнув вся, как будто замерла,
Слегка вперёд свой гибкий стан склонила
И долгий взгляд на мне остановила…

10.

Мы встретимся, мы разойдемся вновь,
Но эту встречу я не позабуду,
И образ твой, поверь, моя любовь,
В груди моей хранить я вечно буду,
Найду ль тебя?. Какою, где, когда?.
Иль, может быть, надолго, навсегда
Нам предстоят страдания разлуки,
Взаимные томительные муки.

11.

Свой быстрый ход умерил паровоз;
Мы к станции последней подъезжали.
В окно пахнуло ароматом роз…
Кусты сирени гроздьями качали…
То был прелестный, райский уголок.
— «Вот, если б здесь, без горя и тревог,
Жить с ним всегда, жить жизнию одною!
Подумала я с тайною тоскою.

12.

Мы на платформу вышли… Мысль одна
Терзала нас… Он молча жал мне руки…
На нас смотрела полная луна,
Откуда-то неслися вальса звуки,
И соловей так сладко, сладко пел,
Как будто он утешить нас хотел…
И очи звёзд бесстрастные сияли,
Не ведая ни счастья, ни печали…

(«Север», 1889, № 25, с. 490 — 491)

И ветра стон… и шепот мрачных дум…
И жить отрады нет…
А где-то зной — и моря тихий шум,
И солнца яркий свет!

Гудит метель и множит в сердце гнет
Невыплаканных слез…
А где-то мирт, зеленый мирт растет
И кущи белых роз!

Проходит жизнь в мечтаньях об ином,
Ничтожна и пуста…
А где-то смех, и счастье бьет ключом,
И блеск, и красота!

22 января 1895, Ярославль

С её опущенными веждами
И целомудренным лицом —
Она идёт, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди —
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
«Взгляни, помедли, подожди!»

Не убивайте голубей!
Их оперенье белоснежно;
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где всё — иль тускло, иль мятежно.
Не убивайте голубей!

Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы,-
Не обрывайте васильков!

Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений.
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы?
Но без нее бессилен гений,-
Не отрекайтесь красоты!

1903

Синевато-черные ресницы,
Бросив тень на бледные черты,
Знойных грез рождают вереницы,
И роятся страстные мечты.

И огонь несбыточной надежды
В этот миг горит в моей груди…
О, оставь опущенными вежды,
Тайну чар нарушить погоди!

Тайнам чар душа отдаться рада,
Ждать и жаждать чуда – мой удел,
И меня волнует больше взгляда
Эта тень колеблющихся стрел.

Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.

За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.

Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня…
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты? Слышишь ли меня?

Помня клятвы незабытые –
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.

Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелья отстегнуть…
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, –

Сбросить бремя жизни тягостной,
Прах тернистого пути.
О, мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!

Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.

Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.

Я войду в твой храм таинственный,
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!

Есть что-то грустное и в розовом рассвете,
И в звуках смеха, тонущих вдали.
И кроется печаль в роскошно-знойном лете,
В уборе царственном земли.

И в рокот соловья вторгаются рыданья,
Как скорбный стон надорванной струны.
Есть что-то грустное и в радости свиданья,
И в лучших снах обманчивой весны.

Что за ночь!.. как чудесно она хороша!
Тихо веет эфир с высоты.
Ароматом лугов и прохладой дыша,
Он целует, ласкает цветы.

Гимн победный звучит и несется в окно, —
О блаженстве поет соловей.
Но к чему, если гордое сердце одно
Не заставит он биться сильней?

И зачем так пленительно блещет луна
В ореоле прозрачных лучей?
И зовет… и манит… И, томленьем полна,
Я с нее не спускаю очей.

Ах, когда бы с тобой в эту ночь я могла,
Как и прежде, внимать соловью, —
Я бы жизнь, я бы душу свою отдала
За единю ласку твою!

Я б созналась теперь, как давно о тебе
Я тоскую при свете луны,
Как измучилось сердце в бесплодной борьбе,
Как любви обольстительны сны!

Я б шептала под трели ночного певца
Речи, полные страсти живой,
Про любовь без границ, про восторг без конца,
Про желанья души огневой!

Я б сказала… Но поздно… замолк соловей…
Лишь одна, неизменно ясна,
Из-за темной листвы задремавших ветвей
Упоительно блещет луна…

1899

Душе очарованной снятся лазурные дали…
Нет сил отогнать неотступную грусти истому…
И рвется душа, трепеща от любви и печали,
В далекие страны, незримые оку земному.

Но время настанет, и, сбросив оковы бессилья,
Воспрянет душа, не нашедшая в жизни ответа,
Широко расправит могучие белые крылья
И узрит чудесное в море блаженства и света!

1895

Земная жизнь моя — звенящий,
Невнятный шорох камыша.
Им убаюкан лебедь спящий,
Моя тревожная душа.

Вдали мелькают торопливо
В исканьях жадных корабли.
Спокойной в заросли залива,
Где дышит грусть, как гнет земли.

Но звук, из трепета рожденный,
Скользнет в шуршанье камыша —
И дрогнет лебедь пробужденный,
Моя бессмертная душа.

И понесется в мир свободы,
Где вторят волнам вздохи бурь,
Где в переменчивые воды
Глядится вечная лазурь.

1897

Когда б могла душа на миг с себя стряхнуть
Свое к земле прикованное тело,—
Я б вольной пташкой полетела
И аромат полей вдохнула б жадно грудь!

Как сладко при луне душистой ночью лета
Плясать в кругу виллис, под звонкий их напев,
Качаться на ветвях дерев,
Купаяся в лучах серебряного света…

Иль рыбкой золотой нырнуть в пучину волн,
Где людям все неведомо и ново,
Познать все тайны дна морского,
Всего, что скрыто там, чем ропот моря полн…

Как хорошо в грозу носиться вместе с тучей,
Когда средь молний гром грохочет в небесах,
Неся земле и смерть, и страх…
Какая власть и мощь, какой простор могучий!

Но нет!— ведь если бы могла душа моя
Хотя на миг постичь восторг свободы,—
Я прокляла бы жизни годы,
И плоть свою, и кровь,— оковы бытия!

3 января 1895

Знала я, что мир жесток и тесен,
Знала я, что жизнь скучна и зла,
И, плетя венки из майских песен,
Выше туч свой замок вознесла.

Здесь дышу без горечи и гнева,
Оградясь от зависти и лжи,
Я одна, зато я — королева
И мечты мне служат как пажи.

Сонмы снов моей покорны власти,
Лишь один, непокоренный мной,
О каком-то необъятном счастье
Мне лепечет каждою весной.

В этом сне — о, радость, о, забвенье!-
Юный смех невозвратимых лет,
Тайных струн сверкающее пенье
Взмахи крылий, царственный рассвет.

О, мой сон, мой лучший, мой единый,
С темной жизнью сжиться научи,
Чтоб не слышать шорох лебединый,
Чтоб забыть могучие лучи.

Все, что бренно, гаснет быстротечно,
Догорит земное бытие,
Лишь в тебя я верю вечно, вечно,
Как душа в бессмертие свое

Но в ответ я тихий шорох внемлю,
Шорох листьев, падающих ниц.
«Ты — земля и возвратишься в землю...»
О, заря! О, крылья белых птиц!

1895