Стихи Ильи Зданевича

Скажи когда строитель мой Шагал
придет пора распоряжений скорых
нанесть последний капители ворох
на кружевной колонны астрагал

Ты знаешь сам что никогда не лгал
древесный шум и тростниковый шорох
волна и берег в постоянных спорах
тому кто звук на стих перелагал

О живописном подвиге болея
твоя рука подымет карандаш
и подписав созвездье водолея
путь завершит литературный наш

Не забывай далекий и угрюмый
о дружбе полувековой подумай

1965

А.Тактаковой

Долго продолжится сбор винограда,
Долго нам кисти зеленые рвать,
В горах пасти тонкорунное стадо,
Утром венки голубые сплетать,
В полдень пьянеть от глубокого взгляда.
Танец возрос. Увлеченней, поспешней.
Много снопов завязать суждено.
Будем одетыми радостью здешней
Медленно пить молодое вино
Лежа под старой, высокой черешней.
Круглые губы медовей банана.
Круглые губы к губам круговым.
Вскинув закатное пламя шафрана
Ветер печалью желанья томим,
Долго целует седые туманы.
В небе пожарище пьяного яда,
Сердцу не надо ни жертвы, ни мзды,
Сердце покосному празднику радо.
Круглые губы обняли плоды,
Долго продолжится сбор винограда.

1909

чизалом карыньку арык уряк
лапушом карывьку арык уряк
ашри кийчи
гадавирь кисайчи
ой балавачь
ой скакунога канюшачь

1922

Меня слепого видишь ли луна
пускай твоя линяет позолота
сойди красавица ко мне в болото
на дно из раковин и валуна
Моя судьба была вотще ясна
нет в жизни ничего помимо гнета
подчас любви бездарностной тенета
и переход без отдыха и сна
Не жить не умирать и только ждать
когда проникнет в сердце благодать
глухая ночь настанет голубой
И свидимся последний раз с тобой
мой вечный враг всегдашняя подруга
без ненависти не любя друг друга

10 ноября 1940

Ворон расклюй васильковые очи,
Ширь убаюкает: тихо усну;
Синим окутают саваном ночи,
Тучей холодной задернут луну
Черные призраки сон не встревожат,
Слышишь, – поет околдованный бор…
Звезды полюбят, погаснут, быть может,
Томно овеяв дыханьями гор.
Горе, тоска – и тоска вы ушли ли?
Юные кости схоронит земля.
Были друзья, – да и те позабыли…
Брат мой, отец мой – родные поля.
Вольно душе. На просторе рыдая
Гаснет закат. Потонули года.
Степи, я к вам ухожу засыпая!..
Умерло солнце. Со мной. Навсегда.

1908

Под незакатный праздник Дня
Ты будешь звездами забытой
И лоб твой, плющем не повитый,
Никто не вспомнит как меня.
Ты не пойдешь со мной к горам,
Пытая торные дороги
Тебе ли будут близки боги
Не знавшей Солнца по утрам.
За вереницами времен
Ты не получишь царства Мира,
Как стих отмеченный порфирой
Моих божественных имен.
Покинув поиски Руна,
Ты изменила мне Альдонса,
В ночи ты схоронила Солнце
И ты на смерть обречена.

1908

Напрасно трепетный схватив перо
пытается поэт листы марая
вернуть века потерянного рая
навеки запрещенное добро
пиши по поводу и об и про
попытка одинаково пустая
в края другие отлетает стая
и редкий лес покрыло серебро
И книга эта над которой Пабло
склонялись мы три года сообща
ушедшей жизни тщетный отпечаток
ее постель помятая иззябла
не дозовешься никого крича
подняв чету уроненных перчаток

1941

Все тянутся пустей пустого встречи
то за столом, то в креслах мы сидим
и ни о чем часами говорим
и светские пустей пустого речи.
И рифмы прежние одна другой далече
витают над столом табачный дым
и в сумерках растает голубым
оберегая Ваши злые плечи
Ни воли, ни надежды, ни желанья
решимости последней тоже нет
искать былого здесь не стоит след
ушла в леса навек походка ланья
Докончен вечер; снова без желанья
Мы назначаем новое свиданье

1938

чакача рукача
яхари качики срахари
теоти нести вести бирести
паганячики вмести
ехчака чока
чока сучока
рачики жачики бачики кока

1922

Я бывший человек меня к чему
вернула к жизни ты неосторожно
когда добру не верю ничьему
мои слова влекут удел острожный
прикосновение мое чуму

Мне душу смолоду судьба растлила
разъел желанья издавна порок
в моих глубинах наслоенья ила
определил необычайный рок
в борьбе за горе быть героем тыла

Сперва я думал к счастью напролом
пробиться в простоте моей наивной
наказанный не помнил о былом
за драгоценное платили гривной
за преданность собачью только злом

Что делать с молодостью беспризорной
где обрести заботу и совет
года растрачены в погоне вздорной
мечтателей не допускает свет
моих возможностей прогнили зерна

Сочувствие напрасно я искал
не озлобляясь и во что-то веря
улыбки вместо находил оскал
не шевеля умов что хуже зверя
не трогая сердец что тверже скал

Какого черта в нашей жизни ищем
сперва успехи а потом покой
себе отказывая в сне за днищем
когда расставшись под конец с клюкой
в сосновый гроб укладываться нищим

А если сбудется что иногда
кого-нибудь пристрастнее присвоим
то не откладывая на года
приходит смерть и не насытясь воем
кладбищенским коням кричат гайда

От увлечений лишних избавляя
по людям без разбору семеня
ко мне захаживала льстясь и лая
что без надежд там лучше для меня
со мной одним она одна не злая

Я наконец устал поверил ей
скользя на дно спустился по уступам
среди придушенных судьбой милей
который год живу ходячим трупом
за что не осуждай и не жалей

Среди живущих знаясь с виноделом
к мирскому равнодушье поместил
в моем существованье опустелом
за неудачу никому не мстил
ни дарованьем торговал ни телом

Все пережитое забытый бред
не знаю гибели моей блаженней
на обольщенья наложил запрет
не шелохнет унынье поражений
не возмутит напраслина побед

2.2.1947

Якая вика на выку
Бела маша на маню
Машет глазами на нику
перестанет
Явиле листья с уклоном
Язвами землю на пели
Темный почемный зеленым
Кавалерьям.
Странные перья доверья
Мачему мику на кульи
Яки выка пашут
перетянули

1922

Мерцающие Ваши имена
скрывает часто пелена сырая
моя мольба в костер обращена
испепеляется не догорая
На Вашем берегу земля полна
то певчих птиц то клекота то грая
но вижу протекают времена
не заполняя рва не расширяя
Живем союзниками но вразброд
привязанностью сведены не тесно
мне обещаете провесть совместно
один из вечеров который год
И не дотерпится предместий Рима
слабеющее сердце пилигрима

1939

Откупорив бенедиктин,
Полупрослушав Полякова
Илья Михайлович один
На оттоманке Вашей новой.
Глядит Владимир Соловьев
В обеспокоенные тени
Читаю ожидая снов
Статью Волконского о сцене.

2 ноября 1912 г.

Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе,
за чугуном ворот угомонился дом.
В пионовом венке, на каменной террасе
стояла женщина овитая хмелем.
Смеялось проседью сиреневое платье,
шуршал языческий избалованный рот,
но платье прятало комедию Распятья,
чело – изорванные отсветы забот,
На пожелтелую потоптанную грядку
Снялся с инжирника ширококрылый грач.
Лицо отбросилось в потрескавшейся кадке,
В глазах осыпался осолнцевшийся плач.
Темнозеленые подстриженные туи
Пленили стенами заброшенный пустырь.
Избалованный рот голубил поцелуи,
покорная душа просилась в монастырь.
В прозрачном сумерке у ясеневой рощи
метался нетопырь о ночи говоря.
Но тихо над ольхой неумолимо тощей,
как мальчик, всхлипывала глупая заря.

1912

Сегодня на туфлях не вяжутся банты,
Не хочется чистить запачканных гетр,
Без четверти час прохрипели куранты,
За дверью хозяйской разлаялся сеттер.
Купив на последний алтын ячменю,
За рамами высыпал в крашенный желоб,
Покинув чердак опустился к окну
Украшенный белыми пятнами голубь.
За ним поднялась многокрылая группа
С раскиданных по двору мокрых камней,
Но сердце заныло заслышав как глупо
Нахохлясь чирикал в саду воробей.
В квартиру ворвались раскаты подвод,
С горбушкой в клюву пролетела ворона,
Под крышей соседней горбатый урод
Короткими ножками хлопал пистоны.
Лиловыми губами старого грума
Лицо целовало кривое трюмо
Разбив безысходную проволоку думы
Взялся высекать небольшое письмо.
Вдоль кровель мороз поразвесил лапшу
По стенам расхвасталась зеленью серость –
Почтовой бумагой уныло шуршу
Но мыслью над миром пернатых не вырос.

1912

Возьми венок сплетенный мной
Из красных веток винограда…
И гор угрюмая громада
Расступится перед тобой.
Возьми его. Алмазы слез
Тебе подарят тайны Мира
И в глубине морей сапфира
Увидишь ты рожденья грез.
Возьми, как дар огня, мечты
И ты постигнешь образ Света…
И ты горящая комета
Моей любви отдашь цветы…

1908

Осенью Солнце любовь утоляя
Дарит холмам темносинюю гроздь винограда.
Брызжущим соком поит умирая земля
каждый плод.
Спеют подсолнухи, груши,
дыни лежат в огородах тяжелыми глыбами.
У реки остроносый удод.
Ищет жуков. В полутемных давильнях
Пьянствуют с криками, льют молодое вино.
Быстро пустеют ковши, бурдюки.
С гор пастухи на равнины сгоняют стада.
С блеяньем овцы бегут, длинношерстные козы
топчут цветы, обрывают траву.

1912

_Веронике Берхман

1908

Опять на жизненную скуку
Легла беседы полоса:
Качаю радости фелуку
И расправляю паруса:
Стоя над глубью многоводной
В обетованное плыву,
Слова-дельфины очередно
Приподымают синеву.
И осыпаясь постепенно
Под наклоненным кораблем
Улыбок кружевная пена
Белеет в беге круговом,
Изнемогает шаловливо…
Но танец снова занялся.
Как обольстительны приливы,
Как Ваши русы волоса.

1911

Тревожного благослови
Священнодейно лицедея,
Что многовековых радея
Хотений точит булавы.
Возвеличается твержей
Противоборницы вселенной
Освобождающий из плена
Восторг последних этажей.

Но надокучив альбатрос
Кружит над прибережным мылом,
Но дом к медведицам немилым
Многооконный не возрос.
Надеются по мостовой
Мимоидущие береты
Нетерпеливостью согреты
В эпитрахили снеговой
Земля могилами пестра –
Путеводительствуй в иное
От листопадов, перегноя
Ненапоенная сестра.

1912

У шумной набережной вспугнутой реки
Четвертый день со смехом чинят лодки,
Болтают топоры. Горят бутылки водки.
На поживших бортах танцуют молотки.
Вспененная вода расплавила тюрьму.
Зашейте паруса. Пора визжать рубанку.
Облезлый нос покроем ярь-медянкой,
белилам отдадим высокую корму.
Но едкой копотью закрылись берега,
короткая пила рыдает слишком резко,
из рук выскальзывает мокрая стамеска,
дрожат обтертые немые обшлага.
Над головой черно нормандское окно,
Поодаль празднество большого ледохода.
Но вижу в празднестве плакучие невзгоды,
тропу на затхлое бессолнечное дно.

1912

_Д. Микеладзе

кружит жужжелица ковчеги убогих ложат на
мостовую деревяшки тьмы тем тьмы тем кофеен
столы

мосты с перепугу прыгают нынче молотит
женщину сутолка лакеи как тангенс как
тангенс столбы торчат

улицу оплели провода телефонов рыжие во-
лосы созвездия по ним говорят с
землей злы

гудки подымают окрайны травят просонки
городов варьете фокстерьеры лижут лижут
людей гной

рушат рабочие столбы изъедены червоточи-
ной провода в рыжие клочья горе горе гос-
подам им

падают подстрелены гарью на тротуары кап-
каны светила в концах волос с дохлой дох-
лой давно луной

но углится земля заплатана лохмотьями под
ущербом любви сожжена сожжена
смерть дым

1917

А.Д.Тактаковой

Вот опыленный летом хмель заткал балконы,
Вернулся правоверен я в венке гвоздик.
Смотри, подсолнечник желтеющий поник,
Но поцелуй возник в глазах хамелеона.
Вернулся правоверен я в венке гвоздик,
Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.
Желанны будут жницам гроздья винограда
Плывущему – земля, свирельнику – тростник.
Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.
Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда,
Спелы плоды дерев, в колосьях борозда.
Опять вдвоем молчим. В стенах утихли гады.
Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда.
Победному дай когти целовать тигрица.
Рука рукой взята. Вокруг шумит пшеница.
Вот губы круглые к губам округлым.

1911