Читать философские стихи
А снег идет, а снег идет,
И все вокруг чего-то ждет…
Под этот снег, под тихий снег,
Хочу сказать при всех:
«Мой самый главный человек,
Взгляни со мной на этот снег —
Он чист, как то, о чем молчу,
О чем сказать хочу».
Кто мне любовь мою принес?
Наверно, добрый Дед Мороз.
Когда в окно с тобой смотрю,
Я снег благодарю.
А снег идет, а снег идет,
И все мерцает и плывет.
За то, что ты в моей судьбе,
Спасибо, снег, тебе.
1975
[...]
Ты поздно встал, угрюм и вял,
И свет тебе не мил.
А я ещё зарю застал
И с солнцем в день вступил.
К тебе, несвежему со сна,
Никто не подходи.
А мне на редкость жизнь красна
И — радость впереди.
Я утро на день запасал,
Его вбирая в грудь.
Теперь за стол, как за штурвал,
И снова — в дальний путь.
Тебе в унынье не понять,
Как полон мир красы,
Как стыдно попусту терять
Заветные часы.
И все тебе нехороши,
И сам ты нехорош:
Мол, хоть пиши, хоть не пиши —
И так, и так умрёшь.
И всё вокруг — до тошноты,
Всё повод для нытья...
Как горько мне, как жаль, что ты —
Ведь это — то же я.
Я все твои ношу в себе
Повадки и черты.
Ещё спасибо той судьбе,
Что я — не просто ты;
Что я — в тебе таком — не весь
Отнюдь, скажу любя:
Я — это я, каков я есть,
За вычетом тебя.
[...]
Душа беспокоится:
Стоит ведь только прислушаться —
И явственно слышится:
Где-нибудь
Что-нибудь
Рушится.
Душа беспокоится.
Полно, душа, беспокоиться:
Ведь там же,
Где рушится,
Там же и что-нибудь строится.
Но всюду,
Где строится,
Что-то в развалинах кроется.
Душа беспокоится,
Ищет,
В развалинах роется.
Там ямка,
Там лужица,
Ящерка в травке хвостатая…
И вдруг обнаружится
Целая
Белая
Статуя!
Душа беспокоится:
Может, всё это лишь кажется —
Развеется,
Скроется,
Смоется,
Сдуется,
Смажется?
Не бойся!
Готовое
К часу второго рождения
Глядит это новое
Детище древнего гения
Глазами невинными,
Будто творенье новатора,
Когда над руинами
Движется ковш экскаватора.
1955
[...]
Слово Божие — в пчеле,
В талом снеге, и в земле,
Указующей — цветком,
Для чего сквозь тьму идем.
Слово Божие — в волне,
В прибывающей Луне,
В воркованьи голубей,
И в очах любви моей.
Покрытый ранами, поверженный во прах,
Лежал я при пути в томленье и слезах
И думал про себя в тоске невыразимой;
«О, где моя родня? Где близкий? Где любимый? о
И много мимо шло… Но что ж? Никто из них
Не думал облегчить тяжёлых ран моих.
Иной бы и желал, да в даль его манила
Житейской суеты губительная сила,
Иных пугал вид ран и мой тяжёлый стон.
Уж мной овладевал холодный смерти сон,
Уж на устах моих стенанья замирали.
В тускнеющих очах уж слёзы застывали…
Но вот пришёл один, склонился надо мной
И слёзы мне отёр спасительной рукой;
Он был неведом мне, но полн святой любовью —
Текущею из ран не погнушался кровью:
Он взял меня с собой и помогал мне сам,
И лил на раны мне целительный бальзам, —
И голос мне сказал в душе неотразимый:
»Вот кто родня тебе, кто близкий, кто любимый!"
1864
Вот что:
Жизнь прекрасна, товарищи,
И она удивительна,
И она коротка.
Это самое-самое главное.
Этого
В фильме прямо не сказано,
Может, вы не заметили
И решили, что не было
Самого-самого главного?
Может быть,
В самом деле и не было,
Было только желание.
Значит,
Значит это для вас
Будет в следующий раз.
И вот что:
Человек человечеству —
Друг, товарищ и брат у нас.
Друг, товарищ и брат —
Это самое-самое главное.
Труд нас
Должен облагораживать,
Он из всех из нас делает
Настоящих людей.
Это самое-самое главное.
Правда вот
В фильме этого не было,
Было только желание.
Значит,
Значит это для вас
Будет в следующий раз.
Мир наш —
Колыбель человечества,
Но не век находиться нам
В колыбели своей —
Циолковский сказал ещё.
Скоро
Даже звёзды далёкие
Человечество сделает
Достояньем людей.
Это самое-самое главное.
Этого
В фильме прямо не сказано,
Было только желание.
Значит,
Значит это для вас
Будет в следующий раз.
[...]
Влиянием лучей и теплоты
В стебле душа проснулась молодая,
На нём возникли сильные листы
И усики, и, нежно расцветая,
Горящие раскрылися цветы,
Как бы на пире чаша золотая,
Вся полная вином; и каждый лист
Биеньем сердца нежным был лучист.
«Сегодня ночью снился мне Петров.
Он, как живой, стоял у изголовья.
Я думала спросить насчет здоровья,
но поняла бестактность этих слов».
Она вздохнула и перевела
взгляд на гравюру в деревянной рамке,
где человек в соломенной панамке
сопровождал угрюмого вола.
Петров женат был на ее сестре,
но он любил свояченицу; в этом
сознавшись ей, он позапрошлым летом,
поехав в отпуск, утонул в Днестре.
Вол. Рисовое поле. Небосвод.
Погонщик. Плуг. Под бороздою новой
как зернышки: «на память Ивановой»
и вовсе неразборчивое: «от...»
Чай выпит. Я встаю из-за стола.
В ее зрачке поблескивает точка
звезды — и понимание того, что,
воскресни он, она б ему дала.
Она спускается за мной во двор
и обращает скрытый поволокой,
верней, вооруженный его взор
к звезде, математически далекой.
1970
[...]
Здесь прихожане — дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом — Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.
Разноголосица какая
В трактирах буйных и церквах,
А ты ликуешь, как Исайя,
О, рассудительнейший Бах!
Высокий спорщик, неужели,
Играя внукам свой хорал,
Опору духа в самом деле
Ты в доказательстве искал?
Что звук? Шестнадцатые доли,
Органа многосложный крик —
Лишь воркотня твоя, не боле,
О, несговорчивый старик!
И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей
С твоими, гневный собеседник,
Мешает звук своих речей.
1913
[...]
Здорово иногда, хоть волей, хоть неволей,
От жизни городской урваться в глушь лесов,
Забыть счёт дням своим и мерный ход часов,
Тревогам и трудам нежертвуемых болей,
С своею мыслию, с собой наедине
Сосредоточиться, прервать совсем на время
Наш быт искусственный, стряхнуть заботы бремя,
Природы жизнию простою жить вполне...
Дышать всей негою дней летних или вешних,
Укрыться в зелени, под листвою густой,
Ленясь, блаженствуя, лежать в траве сырой,
Под песнью птиц лесных, под шум гармоний внешних
И внутренних. Тогда душа, проснувшись в нас,
Под общий, дивный строй подладится невольно,
И ей легко, свежо, отрадно и раздольно,
И с ней вселенная заговорит тотчас, -
Умей лишь понимать!.. Имей лишь слух да око,
От самого себя на время отрекись
И в созерцание, в молитву претворись, -
Близка поэзия, до веры недалеко!
Сначала по складам, потом смелей читай
В предвечной хартии, во книге мирозданья;
И радуйся дарам святого пониманья.
Но к мёртвым письменам свой взор не обращай,
Не распечатывай ни писем, ни журналов...
Забудь и свет и век!.. Лишь изредка открыть
Поэтов избранных дозволено,- чтоб жить
В высоком обществе бессмертных идеалов.
И сердцем освежась, и отдохнув душой,
Мыслитель и поэт вернётся в шум столичный
К начатому труду, к своей борьбе обычной
Сильней, могучее, бойцом, готовым в бой!
1
Известно не только якутам,
откуда зима идет.
В метели, в бураны укутан
Памир у звездных ворот.
На дальней какой-то планете,
где вряд ли гадают о нас,
и там по-земному ветер
снежком обдувает наст.
2
Немыслимым было когда-то
увидеть незримого лик.
Ничтожней ничтожного атом
и, как мирозданье, велик.
Все зорче становится зренье.
Когда-нибудь лягут следы
от капли на ветке сирени
до самой туманной звезды.
Март 1964
[...]
Борису Пастернаку
Какую тебе мне лесть сплесть
кривее, чем клюв у клеста?
И как похвалить тебя, если
дождем ты листы исхлестал?
Мы вместе плясали на хатах
безудержный танец щегла…
И всех человеческих каторг
нам вместе дорога легла.
И мне моя жизнь не по нраву:
в сороку, в синицу, в дрозда,-
но впутаться в птичью ораву
и — навеки вон из гнезда!
Ты выщелкал щекоты счастья,
ты иволгой вымелькал степь,
меняя пернатое платье
на грубую муку в холсте.
А я из-за гор, из-за сосен,
пригнувшись,- прицелился в ночь,
и — слышишь ли?- эхо доносит
на нас свой повторный донос.
Ударь же звончей из-за лесу,
изведавши все западни,
чтоб снова рассвет тот белесый
окрасился в красные дни!
1922
[...]
Вот уходит наше время,
Вот редеет наше племя.
Время кружится над всеми
Легкомысленно, как снег,
На ребячьей скачет ножке,
На игрушечном коне
По тропинке, по дорожке,
По ромашкам, по лыжне.
И пока оно уходит,
Ничего не происходит.
Солнце за гору заходит,
Оставляя нас луне.
Мы глядим за ним в окошко,
Видим белый след саней
На тропинке, на дорожке,
На ромашках, на лыжне.
Всё, что было, то и было,
И, представьте, было мило.
Всё, что память не забыла,
Повышается в цене.
Мы надеемся немножко,
Что вернется всё к весне
По тропинке, по дорожке,
По растаявшей лыжне.
Мы-то тайно полагаем,
Что не в первый раз шагаем,
Что за этим чёрным гаем
Будто ждёт нас новый лес,
Что уйдём мы понарошку,
Сменим скрипку на кларнет
И, играя на дорожке,
Мы продолжим на лыжне…
Целый мир от красоты,
От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать ее начало.
Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно,— человечно.
Между 1874 и 1886
[...]
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит —
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.
1828
_Башилову
В дни былые сорванец,
Весельчак и веселитель,
А теперь Москвы строитель,
И сенатор, и делец,
О мой давний покровитель,
Сохрани меня, отец,
От соседства шумной тучи
Полицейской саранчи,
И торчащей каланчи,
И пожарных труб и крючий.
То есть, попросту сказать:
Помоги в казну продать
За сто тысяч дом богатый,
Величавые палаты,
Мой пречистенский дворец.
Тесен он для партизана:
Сотоварищ урагана,
Я люблю, казак-боец,
Дом без окон, без крылец,
Без дверей и стен кирпичных,
Дом разгулов безграничных
И налетов удалых,
Где могу гостей моих
Принимать картечью в ухо,
Пулей в лоб иль пикой в брюхо.
Друг, вот истинный мой дом!
Он везде,- но скучно в нем;
Нет гостей для угощенья.
Подожду… а ты пока
Вникни в просьбу казака
И уважь его моленье.
1836
[...]