Читать короткие стихи
Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.
На веках тень. Подобием короны
Лежали кудри… Я сдержала крик:
Мне стало ясно в этот краткий миг,
Что пробуждают мертвых наши стоны.
С той девушкой у темного окна
— Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может ей — и в небе счастья нет?
1907-1910
[...]
Ты клонишь лик, о нем упоминая,
И до чела твоя восходит кровь —
Не верь себе! Сама того не зная,
Ты любишь в нем лишь первую любовь;
Ты не его в нем видишь совершенства,
И не собой привлечь тебя он мог —
Лишь тайных дум, мучений и блаженства
Он для тебя отысканный предлог;
То лишь обман неопытного взора,
То жизни луч из сердца ярко бьет
И золотит, лаская без разбора,
Все, что к нему случайно подойдет.
1858
[...]
О вещая душа моя,
О сердце, полное тревоги-
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так ты — жилица двух миров,
Твой день — болезненный и страстный.
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духов…
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые-
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
1855
[...]
Гремела музыка, горели ярко свечи,
Вдвоем мы слушали, как шумный длился бал,
Твоя дрожала грудь, твои пылали плечи,
Так ласков голос был, так нежны были речи;
Но я в смущении не верил и молчал.
В тяжелый горький час последнего прощанья
С улыбкой на лице я пред тобой стоял,
Рвалася грудь моя от боли и страданья,
Печальна и бледна, ты жаждала признанья…
Но я в волнении томился и молчал.
Я ехал. Путь лежал передо мной широко…
Я думал о тебе, я все припоминал,
О, тут я понял все, я полюбил глубоко,
Я говорить хотел, но ты была далеко,
Но ветер выл кругом… я плакал и молчал.
22 июля 1858
[...]
_Умер великий Пан.
Она в густой траве запряталась ничком,
Еще полна любви, уже полна стыдом.
Ей слышен трубный звук: то император пленный
Выносит варварам регалии Равенны;
Ей слышен чей-то стон,— как будто плачет лес,
То голоса ли нимф, то голос ли небес;
Но внемлют вместе с ней безмолвные поляны:
Богиня умерла, нет более Дианы!
3 октября 1894
[...]
Почтенный Оливье, побрив меня, сказал:
«Мне жаль моих французов бедных
В министры им меня Господь послал
И Трубникова дал наместо труб победных».[1]
Ласточка примчалась
Из-за бела моря,
Села и запела:
Как, февраль, не злися,
Как ты, март, не хмурься,
Будь хоть снег, хоть дождик —
Все весною пахнет!
1858
Пышные гнутся макушки,
Млея в весеннем соку;
Где-то вдали от опушки
Будто бы слышно: ку-ку.
Сердце!— вот утро — люби же
Все, чем жило на веку;
Слышится ближе и ближе,
Как золотое,— ку-ку.
Или кто вспомнил утраты,
Вешнюю вспомнил тоску?
И раздается трикраты
Ясно и томно: ку-ку.
17 мая 1886
[...]
Не толкуй об обезьяне,
Что людей родила,
Не толкуй мне об Татьяне, —
Так она постыла.
Water closet, closet water…
Рассуждая прямо,
Mater alma, alma mater —
Всё гнилая яма.
В ней, покуда чин стяжаешь,
Изумя Европу,
Рожу калом измараешь,
А не то что…
Январь 1879
[...]
Вот, Зина, вам совет: играйте,
Из роз веселых заплетайте
Себе торжественный венец —
И впредь у нас не разрывайте
Ни мадригалов, ни сердец.
1826
Как другу милому, единственному другу,
Мой скромный труд тебе я посвятил.
Ты первый взор участья обратил
На музу робкую, мою подругу.
Ты показал мне новый, лучший путь,
На нём шаги мои направил,
И примирил с людьми, и жизнь любить заставил,
Развил мой ум, согрел мне грудь…
Я помню всё! Что б ни было со мною, —
В одном себе по гроб не изменю:
В день радости, в день горя — под грозою, —
В моей душе твой образ сохраню.
26 марта 1856
С колыбели мы, как дети,
Вплоть до смертного одра,
Ждем любви, свободы, славы,
Счастья, правды и добра.
Но в любви мы пьем отраву,
Но свободу продаем…
Клеветой марая славу,
Мы добро венчаем злом!-
Счастьем вечно недовольны,
Правдой вечно смущены,
В тишину мы просим бури,
В бурю просим тишины.
1884
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!
1829
Долгой жизни тебе, о фиалка!
Твоим синим и милым глазам.
Чтобы ветром тебя не сразило!
Чтобы градом тебя не задело!
Чтоб тебя не ушибли ногой!
Отчего сей свист унылый,
Житель рощей, друг полей?
Не из города ль, мой милый,
Прилетел ты, соловей?
Не из клетки ль на свободу
Выпорхнул в счастливый час
И, еще силка страшась,
Робко так поешь природу?
Ах! не бойся — и по воле
Веселись, скачи и пой;
Здесь не в городе мы — в поле;
За прекрасный голос свой
В клетке здесь не насидишься
И с подружкой дорогой
За него не разлучишься.
Позабудь людей, друг мой:
Все приманки их — отравы;
Все их умыслы — лукавы.
Здесь питье и корм простой,
Но вкуснее он на ветке,
При свободе чувств своих,
Нежель корм богатый их
В золотой и пышной клетке.
Стаи птиц. Дороги лента.
Повалившийся плетень.
С отуманенного неба
Грустно смотрит тусклый день,
Ряд берез, и вид унылый
Придорожного столба.
Как под гнетом тяжкой скорби,
Покачнулася изба.
Полусвет и полусумрак,-
И невольно рвешься вдаль,
И невольно давит душу
Бесконечная печаль.
1894
[...]
Себя, друзья, морочите вы грубо-
Велик с Россией ваш разлад.
Куда вам в члены Английских палат:
Вы просто члены Английского клуба…
Вторая половина января 1865
Человек ходил на четырех,
Но его понятливые внуки
Отказались от передних ног,
Постепенно превратив их в руки.
Ни один из нас бы не взлетел,
Покидая Землю, в поднебесье,
Если б отказаться не хотел
От запасов лишних равновесья.
В пустынях хижинка состроена сия,
Не для затворника состроили ея:
В порфире, с скипетром, с державой и короной
Великий государь имел жилище в оной.
Льзя ль пышный было град сим домом обещать?
Никто не мог того в то время предвещать;
Но то исполнилось; стал город скоро в цвете…
Каков сей домик мал, так Петр велик на свете.
Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова —
Как ее ни вывертывай,
Криво звучит, а не прямо.
Мало в нем было линейного,
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица,
Или, верней, эта яма
Так и зовется по имени
Этого Мандельштама…
Мог бы быть я при теще, при тесте,
Только их и в живых уже нет.
А Париж? Что Париж! Он на месте.
Он уже восхвален и воспет.
Он стоит, как стоял, он и будет стоять,
Если только опять не начнут шутковать,
Ибо шутка в себе ох как много таит.
А пока что Париж как стоял, так стоит.
1980
[...]
Смерть не в силах людей разлучить навек
И захлопнуть за ними дверцу.
Разве может уйти дорогой человек,
Если он остается в сердце?!
Мн? кажется, что вс? хъ нещастье челов? ковъ,
На серце ахъ мое едино устремилось.
Дщерь царска: весь мой родъ злод? емъ истребленъ;
Лишъ только сирота, котораго держу,
Младенецъ только сей на св? т? семъ остался:
Воспоминаетъ онъ, что мн? ево родитель,
Любезный мой супругъ при смерти зав? щалъ:
Коль сынъ твою по мн? утробу облегчитъ,
Сказалъ онъ, ты зови ево отъ Тхаовъ рода,
Отъ царека племени оставшимъ сиротою:
Старайся ты о томъ, чтобъ онъ, когда взростетъ,
Мою и моего кровь рода отомстилъ.
О небо, какъ изнесть изъ сей ево темницы!
Ну почему, ну для чего — сюда?
Чем объяснить такой поступок странный?
Какие бы ни строились суда —
На них должны быть люди-капитаны.
1969
Кончился срок, мой друг приезжает,
Благодарю судьбу я.
Кончился срок — не который мотают,
А тот, на который вербуют.
Глубоко — не мелко,
Корабли в тарелках:
Луку головка,
Красная морковка,
Петрушка,
Картошка
И крупки немножко,
Вот кораблик плывёт,
Заплывает прямо в рот!
Сладко мечтается мне,
Слабо мерцает лампада,
Тени скользят по стене.
Тихо мечтается мне
Тайная сердцу услада.
Рядом со мной ты опять, —
Я ль не отдамся отраде?
Сладко с тобой мне мечтать,
Сердце трепещет, — опять
Радость в потупленном взгляде.
Год написания: 1899-1906
Отцы и дети, в играх шумных
Все истощили вы до дна,
Не берегли в пирах безумных
Вы драгоценного вина.
Но хмель прошел, слепой отваги
Потух огонь, и кубок пуст.
И вашим детям каплей влаги
Не омочить горящих уст.
Последним ароматом чаши —
Лишь тенью тени мы живем,
И в страхе думаем о том,
Чем будут жить потомки наши.
[...]