Короткие стихи

Есть на свете такой индивидуум,
Что решает судьбу бытия.
Но не стану, amice, из виду ум
Выпускать легкомысленно я.

Я родился проклятым безбожником
И хочу, прежде чем умереть,
Стать внимательным дамским сапожником,
Чтоб с вниманьем на ножки глядеть.

Был поздний час — и вдруг над темнотой,
Высоко над уснувшею землёю,
Прорезав ночь оранжевой чертой,
Взвилась ракета бешеной змеёю.

Стремительный порыв её вознёс.
Но миг один — и в темноту, в забвенье
Уже текут алмазы крупных слёз,
И медленно их тихое паденье.

Прохожие сутулятся,
И капли на окне.
А я иду по улице,
А дождь идёт по мне.

Ласточка носится с криком.
Выпал птенец из гнезда.
Дети окрестные мигом
Все прибежали сюда.

Взял я осколок металла,
Вырыл могилку птенцу,
Ласточка рядом летала,
Словно не веря концу.

Долго носилась, рыдая,
Под мезонином своим…
Ласточка! Что ж ты, родная,
Плохо смотрела за ним?

Взирает он на жизнь сурово, строго,
И, глядя на него, подумать можно:
(У! у него здесь)(надо указать на лоб)
(много! много!)
Солидный вид и страшный мрак во взоре,
И на челе какой-то думы след,
Отрывистость и сухость в разговоре…
Да! Мудрецом его признает свет!
Такая внешность — мудрости залогом,
Без всякого сомненья, быть должна…
Она ему способствует во многом,
И уважение внушает всем она!..

1854

Вот: слышится — а слов не слышу,
Вот: близится — и тьмится вдруг…
Но знаю, с поля — или свыше —
Тот звук — из сердца ли тот звук…

— Вперед на огненные муки! —
В волнах овечьего руна
Я к небу воздеваю руки —
Как — древле — девушка одна…

(1918 — 1939)

Мне гораздо приятнее
Смотреть на звезды,
Чем подписывать смертный приговор.
Мне гораздо приятнее
Слушать голоса цветов,
Шепчущих «это он!»,
Когда я прохожу по саду,
Чем видеть ружья,
Убивающих тех, кто хочет
Меня убить.
Вот почему я никогда,
Никогда
Не буду правителем!

Для чего, певунья птичка,
Птичка резвая моя,
Ты так рано прилетела
В наши дальние края?

Заслонили солнце тучи,
Небо всё заволокли;
И тростник сухой и желтый
Клонит ветер до земли.

Вот и дождик, посмотри-ка,
Хлынул словно из ведра;
Скучно, холодно, как будто
Не весенняя пора!

— Не для солнца, не для неба
Прилетела я сюда;
В камышах сухих и желтых
Не совью себе гнезда.

Я совью его под кровлей
Горемыки-бедняка;
Богом я ему в отраду
Послана издалека.

В час, как он, вернувшись с поля
В хату ветхую свою,
Ляжет, грустный, на солому,
Песню я ему спою.

Для него я эту песню
Принесла из-за морей;
Никогда ее не пела
Для счастливых я людей.

В ней поведаю я много
Про иной, чудесный свет,
Где ни бедных, ни богатых,
Ни нужды, ни горя нет.

Эта песня примиренье
В грудь усталую прольет;
И с надеждою на бога
Бедный труженик заснет.

1858

Апреля в первый день обман,
Забава общая в народе,
На выдумки лукавить дан,
Нагая правда в нем не в моде,
И всё обманом заросло
Апреля в первое число.

Одни шлют радостную весть,
Друзей к досаде утешают,
Другие лгут и чем ни есть
Друзей к досаде устрашают.
Лукавство враки принесло
Апреля в первое число.

На что сей только день один
Обмана праздником уставлен?
Без самых малых он причин
Излишне столько препрославлен,
Весь год такое ремесло,
Так целый год сие число.

1759

Зима, мой милый, зима!
Окошко перенесу
Туда, где сидишь без сна,
В дремучем своем лесу.

Деревья там в серебре,
Лишь ввысь идет перезвон,
По ледяной коре
В исповедальни крон.

Забудем дела не те,
Забудем разлуки гнет,
Так посидим в темноте,
Старый проводим год.

Зима, мой милый, зима…

Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это — не большая хитрость.

Хоть я и свил гнездо в долине,
Но чувствую порой и я,
Как животворно на вершине
Бежит воздушная струя,-
Как рвется из густого слоя,
Как жаждет горних наша грудь,
Как все удушливо-земное
Она хотела б оттолкнуть!

На недоступные громады
Смотрю по целым я часам,-
Какие росы и прохлады
Оттуда с шумом льются к нам!
Вдруг просветлеют огнецветно
Их непорочные снега:
По ним проходит незаметно
Небесных ангелов нога…

Октябрь 1860

Ой, честь ли то молодцу лен прясти?
А и хвала ли боярину кичку носить?
Воеводе по воду ходить?
Гусляру-певуну во приказе сидеть,
Во приказе сидеть, потолок коптить?
Ой, коня б ему, гусли б звонкие!
Ой, в луга б ему, во зеленый бор,
Через реченьку да в темный сад,
Где соловушко на черемушке
Целу ноченьку напролет поет!

1857

Утром курится поляна,
Вьется волнистый туман,
И на развивы тумана
Весело смотрит Титан.

Шире грудей колыханье,
Локон свивается вновь, —
Слаще младое дыханье
И непорочней любовь…

Утро, как сон новобрачной,
Полно стыда и огня, —
Всё, что вечор было мрачно,
Ясно в сиянии дня.

Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги — понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон — умом ее стращая,
Дамис — за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?

1822

Напиток мудрости, отстоянное зелье,
Всю сладость знанья с горечью земной
Мы бережно несем навстречу их веселью
И любящей им подаем рукой.
Резвясь спешат, — толчок! — и из сосуда
Все вылилось… И разум заодно…
Но все, чего они коснутся, — чудо!—
Все превращается в вино.
Оно играет, бродит вместе с ними,
Они пьянеют, и пьянеем мы…
И все бледнее, все неуловимей
Разлитой мудрости следы.

1925
Симферополь

Ночь зимой — как чёрный кот,
День — как серенькая мышь,
Но весна, весна идёт,
Ярко, звонко каплет с крыш.
Уж морозу не сдержать
Шумной радости ручьёв,
Стали птицы прилетать,
Звонче щебет воробьёв.
Исчезают тьма и тишь,
И теперь наоборот:
Ночь — как серенькая мышь,
День — большой, блестящий кот.

Зимою в школу он бежит,
А летом в комнате лежит,
Но только осень настаёт,
Меня он за руку берёт.

Ни тучки нет на небосклоне,
Но крик петуший — бури весть,
И в дальнем колокольном звоне
Как будто слезы неба есть.

Покрыты слегшими травами,
Не зыблют колоса поля,
И, пресыщенная дождями,
Не верит солнышку земля.

Под кровлей влажной и раскрытой
Печально праздное житье.
Серпа с косой, давно отбитой,
В углу тускнеет лезвие.

Конец 1850-х

При первом наступлении зимы,
Блуждая над просторною Невою,
Сиянье лета сравниваем мы
С разбросанной по берегу листвою.

Но я любитель старых тополей,
Которые до первой зимней вьюги
Пытаются не сбрасывать с ветвей
Своей сухой заржавленной кольчуги.

Как между нами сходство описать?
И я, подобно тополю, не молод,
И мне бы нужно в панцире встречать
Приход зимы, ее смертельный холод.

1955

На вздор и шалости ты хват
И мастер на безделки,
И, шутовской надев наряд,
Ты был в своей тарелке;
За службу долгую и труд
Авось наместо класса
Тебе, мой друг, по смерть дадут
Чин и мундир паяса.

1831

В старину писали не спеша
Деды на кинжалах и кинжалами
То, что с помощью карандаша
Тщусь я выразить словами вялыми.

Деды на взлохмаченных конях
В бой скакали, распрощавшись с милыми,
И писали кровью на камнях
То, что тщусь я написать чернилами.

_Пер. Н.Гребнева

О, если б клен, в саду растущий,
Расправив ветви, улетел!
О, если бы летать хотел
Безмозглый клен, в саду растущий!..

Он с каждым днем всё гуще, гуще,
И вот уж сплошь он полиствел.
Что толку!- лучше бы растущий,
Взмахнув ветвями, улетел!

Июнь 1915

Просит отдыха слабое тело,
Душу тайная жажда томит.
Горько ты, стариковское дело!
Жизнь смеется,- в глаза говорит:

Не лелей никаких упований,
Перед разумом сердце смири,
В созерцаньи народных страданий
И в сознанье бессилья — умри…

Декабрь 1876

Не как люди, не еженедельно.
Не всегда, в столетье раза два
Я молил тебя: членораздельно
Повтори творящие слова.

И тебе ж невыносимы смеси
Откровений и людских неволь.
Как же хочешь ты, чтоб я был весел,
С чем бы стал ты есть земную соль?

1915

(На картину «Au Crepouscule»
Paul Chabas*
в Люксембургском музее)

Клане Макаренко

Сумерки. Медленно в воду вошла
Девочка цвета луны.
Тихо. Не мучат уснувшей волны
Мерные всплески весла.
Вся — как наяда. Глаза зелены,
Стеблем меж вод расцвела.
Сумеркам — верность, им, нежным, хвала:
Дети от солнца больны.
Дети — безумцы. Они влюблены
В воду, в рояль, в зеркала…
Мама с балкона домой позвала
Девочку цвета луны.

* «В сумерках» Поля Шабаса (фр.)

От многоречия отрекшись добровольно,
В собранье полном слов не вижу пользы я;
Для счастия души, поверьте мне, друзья,
Иль слишком мало всех, иль одного довольно.

1825

Потеряю истинную веру —
Больно мне за наш СССР:
Отберите орден у Насера —
Не подходит к ордену Насер!

Можно даже крыть с трибуны матом,
Раздавать подарки вкривь и вкось,
Называть Насера нашим братом,
Но давать Героя — это брось!

Почему нет золота в стране?
Раздарили, гады, раздарили.
Лучше бы давали на войне,
А Насеры после б нас простили!

1964

О музыке судя лет сорок вкось и вкривь,
Над Ростиславом он отпраздновал победу.
Сначала выпустил Юдифь,
Потом — Рогнеду.

Из музыканта он вдруг педагогом стал,
Но в педагогии покрылся вечным срамом.
Плохое воспитанье дал
Он этим дамам:

Одна Владимира хотела уморить,
Другая пьяного прельстила Олоферна,
И обе так привыкли выть,
Что даже скверно.

24 августа 1869

Фортуну вижу я в тебе или Венеру
И древнего дивлюсь художества примеру.
Богиня по всему, котора ты ни будь,
Ты руку щедрую потщилась протянуть.
Когда Венера ты, то признаю готову
Любителю наук и знаний Воронцову
Златое яблоко отдать за доброту,
Что присудил тебе Парис за красоту.
Когда ж Фортуна ты, то верю несумненно,
Что счастие его пребудет непременно,
Что так недвижно ты установила круг,
Коль истинен патрон и коль он верен друг.

1759