Читать стихи для детей
Несется клич
со всех концов,
несется клич
во все концы:
— Весна пришла!
Даешь скворцов.
Добро пожаловать, скворцы! —
В самом лучшем месте
самой лучшей рощи
на ветке
поразвесистей
готова жилплощадь.
И маленькая птица
с большим аппетитцем.
Готовы
для кормежки
и зерна
и мошки.
Из-за моря,
из-за леса
не летят
скворцы,
пока
пионеры
сами лезут
на березины бока.
Один
с трубою на носу
уселся
аж на самый сук.
— Вспорхнуть бы
и навстречу
с приветственною речью. —
Одна заминка:
без крылышек спинка.
Грохочет гром
от труб ребят,
от барабана шалого.
Ревут,
кричат,
пищат,
трубят.
— Скворцы,
добро пожаловать! —
Бьют барабаны бешеней.
Скворцы
погоды вешней
заждались за лесами, —
и в жданьи безутешном
ребята
по скворешням
расположились сами.
Слетит
скворец
под сень листов,
сказать придется:
— Нет местов! —
Хочу,
чтоб этот клич
гудел
над прочими кличами:
— Товарищ,
пионерских дел
не забывай
за птичьими.
_(Романс)
Над прозрачными водами
Сидя, рвал услад венок;
И шумящими волнами
Уносил цветы поток.
«Так бегут лета младые
Невозвратною струей;
Так все радости земные —
Цвет увядший полевой.
Ах! безвременной тоскою
Умерщвлен мой милый цвет.
Все воскреснуло с весною;
Обновился божий свет;
Я смотрю — и холм веселый
И поля омрачены;
Для души осиротелой
Нет цветущия весны.
Что в природе, озаренной
Красотою майских дней?
Есть одна_во всей вселенной —
К ней_душа, и мысль об ней_;
К ней_стремлю, забывшись, руки —
Милый призрак прочь летит.
Кто ж мои услышит муки,
Жажду сердца утолит?»
1811
[...]
Ветхая избушка
Вся в снегу стоит.
Бабушка-старушка
Из окна глядит.
Внукам-шалунишкам
По колено снег.
Весел ребятишкам
Быстрых санок бег...
Бегают, смеются,
Лепят снежный дом,
Звонко раздаются
Голоса кругом...
В снежном доме будет
Резвая игра...
Пальчики застудят, -
По домам пора!
Завтра выпьют чаю,
Глянут из окна -
Ан уж дом растаял,
На дворе — весна!
Сизо-дымчатый кот,
Равнодушно-ленивый скот,
Толстая муфта с глазами русалки,
Чинно и валко
Обошел всех, знакомых ему до ногтей,
Обычных гостей…
соблюдая старинный обычай
Кошачьих приличий,
Обнюхал все каблуки,
Гетры, штаны и носки,
Потерся о все знакомые ноги…
И вдруг, свернувши с дороги,
Клубком по стене —
Спираль волнистых движений, —
Повернулся ко мне
И прыгнул ко мне на колени.
Я подумал в припадке амбиции:
конечно, по интуиции
Животное это
во мне узнало поэта…
Кот понял, что я одинок,
Как кит в океане,
Что я засел в уголок,
Скрестив усталые длани,
Потому что мне тяжко…
Кот нежно ткнулся в рубашку —
Хвост заходил, как лоза, —
И взглянул мне с тоскою в глаза…
«О, друг мой! — склонясь над котом,
Шепнул я, краснея, —
Прости, что в душе я
Тебя обругал равнодушным скотом…»
Hо кот, повернувши свой стан,
вдруг мордой толкнулся в карман:
Там лежало полтавское сало в пакете.
Hет больше иллюзий на свете!
[...]
Ты не пой, соловей,
Под моим окном;
Улети в леса
Моей родины!
Полюби ты окно
Души-девицы…
Прощебечь нежно ей
Про мою тоску;
Ты скажи, как без ней
Сохну, вяну я,
Что трава на степи
Перед осенью.
Без нее ночью мне
Месяц сумрачен;
Среди дня без огня
Ходит солнышко.
Без нее кто меня
Примет ласково?
На чью грудь, отдохнуть,
Склоню голову?
Без нее на чью речь
Улыбнуся я?
Чья мне песнь, чей привет
Будет по сердцу?
Что ж поешь, соловей,
Под моим окном?
Улетай, улетай
К душе-девице!
[...]
Под снегом спят
Кусты, и сад,
И пруд, и огород.
Открыл январь
Наш календарь
И начал новый год.
В любую щель
Метет метель,
Гуляет по земле.
Маляр-зима
Кусты, дома –
Все белит в феврале.
Последних вьюг
Холодный пух
Весну ведет на старт.
Теплы лучи,
Летят грачи,
Снимает шубу март.
Поют певцы –
Дрозды, скворцы,
Ломают реки лед.
И весь апрель
Звенит капель:
«Весна, весна идет!»
Встречая май,
Не забывай,
Что дорог каждый день.
Спеши паши,
Чтоб рос овес,
Гречиха и ячмень!
Стоит жара.
Пришла пора
Всему расти и зреть.
В июньский день
Не прячься в тень,
Не бойся загореть!
Порой гроза
Слепит глаза,
Зеленый лен цветет.
По блесткам рос
На сенокос
Июль косцов ведет.
Того и жди –
Пойдут дожди.
Дням августа не верь.
Снимай скорей
Хлеба с полей,
Чтоб не было потерь.
Желты сады,
В лугах скирды,
Скворцы на юг летят.
Сентябрь пришел,
И двери школ
Открылись для ребят.
Шуршат листы,
Поля пусты,
И вот уже к домам
Октябрь везет
Зерно и мед –
Доход по трудодням.
Мы с ноябрем
В строю одном –
Нам ветер нипочем.
На льду реки
Звенят коньки.
Зарылся в снег глухарь.
Декабрь идет
Закончить год
И старый календарь.
[...]
Лейся, дождик, в колеи,
Землю чёрную пои.
Мы с тобою не скучаем,
Можешь, серенький, стучать.
Мы уроки отвечаем
И не думаем скучать.
Да и как соскучишься,
Если в школе учишься!
Хотел иметь я птичку
И денег накопил,
И вот на Птичьем рынке
Я Зяблика купил.
Сидел мой Зяблик в клетке
И зернышки клевал
И, как в лесу на ветке,
Все пел и распевал.
Ребята заходили
На Зяблика смотреть,
И каждому хотелось
Такого же иметь.
Я с Зябликом возился,
Хоть было много дел.
А через две недели
Певец мне надоел.
Однажды я за город
Уехал на три дня,
И он на это время
Остался без меня.
Когда же из деревни
Вернулся я домой,
Лежал в пустой кормушке
Голодный Зяблик мой.
Я спас его от смерти —
Я выходил его
И выпустил на волю
Живое существо.
Хотят ко дню рожденья
Мне подарить щенка,
Но я сказал: «Не надо!
Я не готов пока!»
[...]
Холмы, перелески,
Луга и поля —
Родная, зелёная
Наша земля.
Земля, где я сделал
Свой первый шажок,
Где вышел когда-то
К развилке дорог.
И понял, что это
Раздолье полей —
Частица великой
Отчизны моей.
Приходят к дедушке друзья,
Приходят в День Победы.
Люблю подолгу слушать я
Их песни и беседы.
Я не прошу их повторять
Рассказов сокровенных:
Ведь повторять – опять терять
Товарищей военных,
Которых ищут до сих пор
Награды боевые.
Один сержант, другой майор,
А больше – рядовые.
Я знаю: Трудно каждый год
Рассказывать сначала
О том, как армия вперед
С надеждою шагала.
О том, какая там пальба,
Как в сердце метят пули…
— Судьба, — вздохнут они, —
Судьба! А помнишь, как в июле?
Я молча рядышком сижу,
Но, кажется порою,
Что это я в прицел гляжу,
Что я готовлюсь к бою.
Что те, кто письма пишут мне,
Уже не ждут ответа.
Что даже лето на войне –
Совсем другое лето.
Приходят к дедушке друзья
Отпраздновать Победу.
Все меньше их,
Но верю я: они опять приедут.
[...]
Я не знаю, как мне быть -
Начал старшим я грубить.
Скажет папа:
— Дверь открыта!
Притвори её, герой! -
Я ему в ответ сердито
Отвечаю:
— Сам закрой!
За обедом скажет мама:
— Хлеб, лапуся, передай! -
Я в ответ шепчу упрямо:
— Не могу. Сама подай! -
Очень бабушку люблю,
Всё равно — и ей грублю.
Очень деда обожаю,
Но и деду возражаю...
Я не знаю, как мне быть -
Начал старшим я грубить.
А они ко мне:
— Голубчик,
Ешь скорее! Стынет супчик!.. -
А они ко мне:
— Сыночек,
Положить ещё кусочек? -
А они ко мне:
— Внучок,
Ляг, лапуся, на бочок!..
Я такое обращенье
Ненавижу, не терплю,
Я киплю от возмущенья
И поэтому грублю.
Я не знаю, как мне быть -
Начал старшим я грубить.
До того я распустился,
Что грублю я всем вокруг.
Говорят, от рук отбился.
От каких, скажите, рук?!
[...]
Автоматичен, вежлив и суров,
На рубеже двух славных поколений,
Забыл о бесхарактерном Верлэне
И Теофиля принял в сонм богов…
И твой картонный профиль, Гумилев,
Как вырезанный для китайской тени.
…
1915
Какая ночь! На всём какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звёзды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.
Берёзы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд её убор.
Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной — и последней, может быть.
1857
[...]
Мяч, ведёрко и лопатка,
Вам приходится не сладко.
Если взяли вас гулять,
Надо рыть, носить, скакать.
По земле зелёный мячик
Целый час лягушкой скачет.
И лопатке недосуг -
Раскопала всё вокруг.
У ведёрка дело хуже -
Воду черпает из лужи.
Только в луже — вот беда! -
Не кончается вода!
[...]
Светло-пушистая,
Снежинка белая,
Какая чистая,
Какая смелая!
Дорогой бурною
Легко проносится,
Не в высь лазурную,
На землю просится.
Лазурь чудесную
Она покинула,
Себя в безвестную
Страну низринула.
В лучах блистающих
Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
Сохранно-белая.
Под ветром веющим
Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
Светло качается.
Его качелями
Она утешена,
С его метелями
Крутится бешено.
Но вот кончается
Дорога дальняя,
Земли касается,
Звезда кристальная.
Лежит пушистая,
Снежинка смелая.
Какая чистая,
Какая белая!
1916
[...]
– Что везёшь, лошадка, на возу?
– Хлебушек на мельницу везу.
Зерном мешки набиты,
Чтоб люди были сыты.
– Что везёшь, лошадка, на возу?
– Хлеб с пекарни с мельницы везу.
Мукой мешки набиты,
Чтоб люди были сыты.
– Что везёшь, лошадка, на возу?
– Из пекарни хлебушек везу.
Караваи, булки, пышки!
Ешьте, радуйтесь, детишки!
[...]
Ярко солнце светит,
В воздухе тепло,
И куда ни взглянешь,
Все кругом светло.
По лугу пестреют
Яркие цветы;
Золотом облиты
Темные листы.
Дремлет лес:
Ни звука, —
Лист не шелестит,
Только жаворонок
В воздухе звенит.
Да взмахнет порою
Птичка над кустом,
Да, жужжа, повьется
Пчелка над цветком,
Да золотокрылый
Жук лишь прошумит, —
И опять все тихо,
Все кругом молчит.
Хорошо!.. и если б
Труд не призывал,
Долго бы весною
В поле простоял.
1871
[...]
Третий звонок. Дон-дон-дон!
Пассажиры, кошки и куклы,
В вагон!
До свиданья, пишите!
Машите платками, машите!
Машинист, свисти!
Паровоз, пыхти:
Чах-тах-тах-тах!
Вот наши билеты —
Чурки да шкурки,
Бумажки от конфет!
Под уклон, под уклон,
Летим как пуля.
Первый вагон —
Не качайся на стуле!
Эй, вы, куда?
Кондуктор, сюда!
Вон там сзади
Взрослые дяди,
Тра-та-та, тра-та-та,
Они без билетов…
Зайцы-китайцы, —
Гони их долой!
Чах-тах, тах-тах,
Машинист, тормозите!
Чах-тах-тах,
Первый звонок!
Чах-тах,
Станция «мартышка»…
Чах-тах-тах.
Надо вылезать.
Год написания: 1912
Лишь только дневной шум замолк,
Надел пастушье платье волк
И взял пастушей посох в лапу,
Привесил к поясу рожок,
На уши вздел широку шляпу
И крался тихо сквозь лесок
На ужин для добычи к стаду.
Увидев там, что Жучко спит,
Обняв пастушку, Фирс храпит,
И овцы все лежали сряду,
Он мог из них любую взять;
Но, не довольствуясь убором,
Хотел прикрасить разговором
И именем овец назвать.
Однако чуть лишь пасть разинул,
Раздался в роще волчий вой.
Пастух свой сладкой сон покинул,
И Жучко с ним бросился в бой;
Один дубиной гостя встретил,
Другой за горло ухватил;
Тут поздно бедной волк приметил,
Что чересчур перемудрил,
В полах и в рукавах связался
И волчьим голосом сказался.
Но Фирс недолго размышлял,
Убор с него и кожу снял.
Я притчу всю коротким толком
Могу вам, господа, сказать:
Кто в свете сем родился волком,
Тому лисицой не бывать.
1747
Флаги, белые палатки,
Звуки трубные с утра,
И линейка на площадке,
И пахучий дым костра, —
Вот он, летний отдых детский,
На горах, у чистых рек…
Но во всей стране Советской
Лучший лагерь — наш Артек!
Где лежит медведь косматый,
К морю теплому прильнув,
Где любил бывать когда-то
Пушкин, ездивший в Гурзуф,
Где о берег бьется дерзко
Черноморская волна, —
Славный лагерь пионерский
Там построила страна.
Не забуду я вовеки
Теплой ночи в октябре,
Звонкой музыки в Артеке,
Над заливом, на горе.
За такую ночь, ребята,
За Артек веселый ваш
Наша армия когда-то
Ночью шла через Сиваш.
[...]
Восточная сказка
Мельник
На ослике
Ехал
Верхом.
Мальчик
За мельником
Плелся
Пешком.
— Глянь-ка, —
Толкует
Досужий народ,
Дедушка
Едет,
А мальчик
Идет!
Где это
Видано?
Где это
Слыхано? —
Дедушка
Едет,
А мальчик
Идет!
—
Дедушка
Быстро
Слезает
С седла,
Внука
Сажает
Верхом
На осла.
— Ишь ты! —
Вдогонку
Кричит
Пешеход. —
Маленький
Едет,
А старый
Идет!
Где это
Видано?
Где это
Слыхано? —
Маленький
Едет,
А старый
Идет!
—
Мельник
И мальчик
Садятся
Вдвоем —
Оба
На ослике
Едут
Верхом.
— Фу ты!
Смеется
Другой
Пешеход. —
Деда
И внука
Скотина
Везет!
Где это
Видано?
Где это
Слыхано?
Деда
И внука
Скотина
Везет!
—
Дедушка
С внуком
Плетутся
Пешком,
Ослик
На дедушке
Едет
Верхом.
— Тьфу ты! —
Хохочет
Народ у ворот. —
Старый
Осел
Молодого
Везет!
Где это
Видано?
Где это
Слыхано? —
Старый
Осел
Молодого
Везет!
[...]
У кого мы учимся
Доброте?
У черники дымчатой
На кусте,
У скворца, летящего
С червяком,
У лугов, причёсанных
Ветерком,
У колосьев, зреющих
На полях,
У дождя, приплывшего
В облаках,
У шута, дарящего
Людям смех
И у солнца ласкового
Для всех,
У больших кивающих
Нам слонов
И у песни папиной,
Что без слов —
У всего открытого
Нам вокруг,
Но сперва — у маминых
Добрых рук.
На столике банка,
Под банкой стакан,
Под стаканом склянка,
В склянке таракан…
Ax, как ему не стыдно!
Не мил ему свет…
Все насквозь ведь видно,
А он — не одет…
1
Словно как мать над сыновней могилой,
Стонет кулик над равниной унылой,
Пахарь ли песню вдали запоет -
Долгая песня за сердце берет;
Лес ли начнется — сосна да осина...
Не весела ты, родная картина!
Что же молчит мой озлобленный ум?.
Сладок мне леса знакомого шум,
Любо мне видеть знакомую ниву -
Дам же я волю благому порыву
И на родимую землю мою
Все накипевшие слезы пролью!
Злобою сердце питаться устало -
Много в ней правды, да радости мало;
Спящих в могилах виновных теней
Не разбужу я враждою моей.
Родина-мать! я душою смирился,
Любящим сыном к тебе воротился.
Сколько б на нивах бесплодных твоих
Даром не сгинуло сил молодых,
Сколько бы ранней тоски и печали
Вечные бури твои ни нагнали
На боязливую душу мою -
Я побежден пред тобою стою!
Силу сломили могучие страсти,
Гордую волю погнули напасти,
И про убитою музу мою
Я похоронные песни пою.
Перед тобою мне плакать не стыдно,
Ласку твою мне принять не обидно —
Дай мне отраду объятий родных,
Дай мне забвенье страданий моих!
Жизнью измят я… и скоро я сгину...
Мать не враждебна и к блудному сыну:
Только что я ей объятья раскрыл -
Хлынули слезы, прибавилось сил.
Чудо свершилось: убогая нива
Вдруг просветлела, пышна и красива,
Ласковей машет вершинами лес,
Солнце приветливей смотрит с небес.
Весело въехал я в дом тот угрюмый,
Что, осенив сокрушительной думой,
Некогда стих мне суровый внушил...
Как он печален, запущен и хил!
Скучно в нем будет. Нет, лучше поеду,
Благо не поздно, теперь же к соседу
И поселюсь среди мирной семьи.
Славные люди — соседи мои,
Славные люди! Радушье их честно,
Лесть им противна, а спесь неизвестна.
Как-то они доживают свой век?
Он уже дряхлый, седой человек,
Да и старушка немногим моложе.
Весело будет увидеть мне тоже
Сашу, их дочь… Недалеко их дом.
Всё ли застану по-прежнему в нем?
2
Добрые люди, спокойно вы жили,
Милую дочь свою нежно любили.
Дико росла, как цветок полевой,
Смуглая Саша в деревне степной.
Всем окружив ее тихое детство,
Что позволяли убогие средства,
Только развить воспитаньем, увы!
Эту головку не думали вы.
Книги ребенку — напрасная мука,
Ум деревенский пугает наука;
Но сохраняется дольше в глуши
Первоначальная ясность души,
Рдеет румянец и ярче и краше...
Мило и молодо дитятко ваше,-
Бегает живо, горит, как алмаз,
Черный и влажный смеющийся глаз,
Щеки румяны, и полны, и смуглы,
Брови так тонки, а плечи так круглы!
Саша не знает забот и страстей,
А уж шестнадцать исполнилось ей…
Выспится Саша, поднимется рано,
Черные косы завяжет у стана
И убежит, и в просторе полей
Сладко и вольно так дышится ей.
Та ли, другая пред нею дорожка -
Смело ей вверится бойкая ножка;
Да и чего побоится она?.
Всё так спокойно; кругом тишина,
Сосны вершинами машут приветно,-
Кажется, шепчут, струясь незаметно,
Волны над сводом зеленых ветвей:
«Путник усталый! бросайся скорей
В наши объятья: мы добры и рады
Дать тебе, сколько ты хочешь, прохлады».
Полем идешь — всё цветы да цветы,
В небо глядишь — с голубой высоты
Солнце смеется… Ликует природа!
Всюду приволье, покой и свобода;
Только у мельницы злится река:
Нет ей простора… неволя горька!
Бедная! как она вырваться хочет!
Брызжется пеной, бурлит и клокочет,
Но не прорвать ей плотины своей.
«Не суждена, видно, волюшка ей,-
Думает Саша,- безумно роптанье...»
Жизни кругом разлитой ликованье
Саше порукой, что милостив бог...
Саша не знает сомненья тревог.
Вот по распаханной, черной поляне,
Землю взрывая, бредут поселяне —
Саша в них видит довольных судьбой
Мирных хранителей жизни простой:
Знает она, что недаром с любовью
Землю польют они потом и кровью…
Весело видеть семью поселян,
В землю бросающих горсти семян;
Дорого-любо, кормилица-нива
Видеть, как ты колосишься красиво,
Как ты, янтарным зерном налита
Гордо стоишь высока и густа!
Но веселей нет поры обмолота:
Легкая дружно спорится работа;
Вторит ей эхо лесов и полей,
Словно кричит: «поскорей! поскорей!»
Звук благодатный! Кого он разбудит,
Верно весь день тому весело будет!
Саша проснется — бежит на гумно.
Солнышка нет — ни светло, ни темно,
Только что шумное стадо прогнали.
Как на подмерзлой грязи натоптали
Лошади, овцы!.. Парным молоком
В воздухе пахнет. Мотая хвостом,
За нагруженной снопами телегой
Чинно идет жеребеночек пегий,
Пар из отворенной риги валит,
Кто-то в огне там у печки сидит.
А на гумне только руки мелькают
Да высоко молотила взлетают,
Не успевает улечься их тень.
Солнце взошло — начинается день…
Саша сбирала цветы полевые,
С детства любимые, сердцу родные,
Каждую травку соседних полей
Знала по имени. Нравилось ей
В пестром смешении звуков знакомых
Птиц различать, узнавать насекомых.
Время к полудню, а Саши всё нет.
«Где же ты, Саша? простынет обед,
Сашенька! Саша!..» С желтеющей нивы
Слышатся песни простой переливы;
Вот раздалося «ау» вдалеке;
Вот над колосьями в синем венке
Черная быстро мелькнула головка...
«Вишь ты, куда забежала, плутовка!
Э!.. да никак колосистую рожь
Переросла наша дочка!» — Так что ж?
«Что? ничего! понимай как умеешь!
Что теперь надо, сама разумеешь:
Спелому колосу — серп удалой
Девице взрослой — жених молодой!»
— Вот еще выдумал, старый проказник!
«Думай не думай, а будет нам праздник!»
Так рассуждая, идут старики
Саше навстречу; в кустах у реки
Смирно присядут, подкрадутся ловко,
С криком внезапным: «Попалась, плутовка!»…
Сашу поймают и весело им
Свидеться с дитятком бойким своим…
В зимние сумерки нянины сказки
Саша любила. Поутру в салазки
Саша садилась, летела стрелой,
Полная счастья, с горы ледяной.
Няня кричит: «Не убейся, родная!»
Саша, салазки свои погоняя,
Весело мчится. На полном бегу
На бок салазки — и Саша в снегу!
Выбьются косы, растреплется шубка -
Снег отряхает, смеется, голубка!
Не до ворчанья и няне седой:
Любит она ее смех молодой…
Саше случалось знавать и печали:
Плакала Саша, как лес вырубали,
Ей и теперь его жалко до слез.
Сколько тут было кудрявых берез!
Там из-за старой, нахмуренной ели
Красные грозды калины глядели,
Там поднимался дубок молодой.
Птицы царили в вершине лесной,
Понизу всякие звери таились.
Вдруг мужики с топорами явились —
Лес зазвенел, застонал, затрещал.
Заяц послушал — и вон побежал,
В темную нору забилась лисица,
Машет крылом осторожнее птица,
В недоуменье тащат муравьи
Что ни попало в жилища свои.
С песнями труд человека спорился:
Словно подкошен, осинник валился,
С треском ломали сухой березняк,
Корчили с корнем упорный дубняк,
Старую сосну сперва подрубали,
После арканом ее нагибали
И, поваливши, плясали на ней,
Чтобы к земле прилегла поплотней.
Так, победив после долгого боя,
Враг уже мертвого топчет героя.
Много тут было печальных картин:
Стоном стонали верхушки осин,
Из перерубленной старой березы
Градом лилися прощальные слезы
И пропадали одна за другой
Данью последней на почве родной.
Кончились поздно труды роковые.
Вышли на небо светила ночные,
И над поверженным лесом луна
Остановилась, кругла и ясна,-
Трупы деревьев недвижно лежали;
Сучья ломались, скрипели, трещали,
Жалобно листья шумели кругом.
Так, после битвы, во мраке ночном
Раненый стонет, зовет, проклинает.
Ветер над полем кровавым летает —
Праздно лежащим оружьем звенит,
Волосы мертвых бойцов шевелит!
Тени ходили по пням беловатым,
Жидким осинам, березам косматым;
Низко летали, вились колесом
Совы, шарахаясь оземь крылом;
Звонко кукушка вдали куковала,
Да, как безумная, галка кричала,
Шумно летая над лесом… но ей
Не отыскать неразумных детей!
С дерева комом галчата упали,
Желтые рты широко разевали,
Прыгали, злились. Наскучил их крик -
И придавил их ногою мужик.
Утром работа опять закипела.
Саша туда и ходить не хотела,
Да через месяц — пришла. Перед ней
Взрытые глыбы и тысячи пней;
Только, уныло повиснув ветвями,
Старые сосны стояли местами,
Так на селе остаются одни
Старые люди в рабочие дни.
Верхние ветви так плотно сплелися,
Словно там гнезда жар-птиц завелися,
Что, по словам долговечных людей,
Дважды в полвека выводят детей.
Саше казалось, пришло уже время:
Вылетит скоро волшебное племя,
Чудные птицы посядут на пни,
Чудные песни споют ей они!
Саша стояла и чутко внимала,
В красках вечерних заря догорала —
Через соседний несрубленный лес,
С пышно-румяного края небес
Солнце пронзалось стрелой лучезарной,
Шло через пни полосою янтарной
И наводило на дальний бугор
Света и теней недвижный узор.
Долго в ту ночь, не смыкая ресницы,
Думает Саша: что петь будут птицы?
В комнате словно тесней и душней.
Саше не спится,- но весело ей.
Пестрые грезы сменяются живо,
Щеки румянцем горят нестыдливо,
Утренний сон ее крепок и тих...
Первые зорьки страстей молодых,
Полны вы чары и неги беспечной!
Нет еще муки в тревоге сердечной;
Туча близка, но угрюмая тень
Медлит испортить смеющийся день,
Будто жалея… И день еще ясен...
Он и в грозе будет чудно прекрасен,
Но безотчетно пугает гроза...
Эти ли детски живые глаза,
Эти ли полные жизни ланиты
Грустно поблекнут, слезами покрыты?
Эту ли резвую волю во власть
Гордо возьмет всегубящая страсть?.
Мимо идите, угрюмые тучи!
Горды вы силой, свободой могучи:
С вами ли, грозные, вынести бой
Слабой и робкой былинке степной?.
3
Третьего года, наш край покидая,
Старых соседей моих обнимая,
Помню, пророчил я Саше моей
Доброго мужа, румяных детей,
Долгую жизнь без тоски и страданья...
Да не сбылися мои предсказанья!
В страшной беде стариков я застал.
Вот что про Сашу отец рассказал:
«В нашем соседстве усадьба большая
Лет уже сорок стояла пустая;
В третьем году наконец прикатил
Барин в усадьбу и нас посетил,
Именем: Лев Алексеич Агарин,
Ласков с прислугой, как будто не барин,
Тонок и бледен. В лорнетку глядел,
Мало волос на макушке имел.
Звал он себя перелетною птицей:
— Был,- говорит,- я теперь за границей,
Много видал я больших городов,
Синих морей и подводных мостов,-
Всё там приволье, и роскошь, и чудо,
Да высылали доходы мне худо.
На пароходе в Кронштадт я пришел,
И надо мной всё кружился орел,
Словно прочил великую долю.-
Мы со старухой дивилися вволю,
Саша смеялась, смеялся он сам...
Начал он часто похаживать к нам,
Начал гулять, разговаривать с Сашей
Да над природой подтрунивать нашей:
Есть-де на свете такая страна,
Где никогда не проходит весна,
Там и зимою открыты балконы,
Там поспевают на солнце лимоны,
И начинал, в потолок посмотрев,
Грустное что-то читать нараспев.
Право, как песня слова выходили.
Господи! сколько они говорили!
Мало того: он ей книжки читал
И по-французски ее обучал.
Словно брала их чужая кручина,
Всё рассуждали: какая причина,
Вот уж который теперича век
Беден, несчастлив и зол человек?
-Но,- говорит,- не слабейте душою:
Солнышко правды взойдет над землею!
И в подтвержденье надежды своей
Старой рябиновкой чокался с ней.
Саша туда же — отстать-то не хочет -
Выпить не выпьет, а губы обмочит;
Грешные люди — пивали и мы.
Стал он прощаться в начале зимы:
— Бил,- говорит,- я довольно баклуши,
Будьте вы счастливы, добрые души,
Благословите на дело… пора!-
Перекрестился — и съехал с двора…
В первое время печалилась Саша,
Видим: скучна ей компания наша.
Годы ей, что ли, такие пришли?
Только узнать мы ее не могли,
Скучны ей песни, гаданья и сказки.
Вот и зима!- да не тешат салазки.
Думает думу, как будто у ней
Больше забот, чем у старых людей.
Книжки читает, украдкою плачет.
Видели: письма всё пишет и прячет.
Книжки выписывать стала сама -
И наконец набралась же ума!
Что ни спроси, растолкует, научит,
С ней говорить никогда не наскучит;
А доброта… Я такой доброты
Век не видал, не увидишь и ты!
Бедные — все ей приятели-други:
Кормит, ласкает и лечит недуги.
Так девятнадцать ей минуло лет.
Мы поживаем — и горюшка нет.
Надо же было вернуться соседу!
Слышим: приехал и будет к обеду.
Как его весело Саша ждала!
В комнату свежих цветов принесла;
Книги свои уложила исправно,
Просто оделась, да так-то ли славно;
Вышла навстречу — и ахнул сосед!
Словно оробел. Мудреного нет:
В два-то последние года на диво
Сашенька стала пышна и красива,
Прежний румянец в лице заиграл.
Он же бледней и плешивее стал…
Всё, что ни делала, что ни читала,
Саша тотчас же ему рассказала;
Только не впрок угожденье пошло!
Он ей перечил, как будто назло:
— Оба тогда мы болтали пустое!
Умные люди решили другое,
Род человеческий низок и зол.-
Да и пошел! и пошел! и пошел!..
Что говорил — мы понять не умеем,
Только покоя с тех пор не имеем:
Вот уж сегодня семнадцатый день
Саша тоскует и бродит, как тень.
Книжки свои то читает, то бросит,
Гость навестит, так молчать его просит.
Был он три раза; однажды застал
Сашу за делом: мужик диктовал
Ей письмецо, да какая-то баба
Травки просила — была у ней жаба.
Он поглядел и сказал нам шутя:
— Тешится новой игрушкой дитя!
Саша ушла — не ответила слова...
Он было к ней; говорит: „Нездорова“.
Книжек прислал — не хотела читать
И приказала назад отослать.
Плачет, печалится, молится богу...
Он говорит: „Я собрался в дорогу“.
Сашенька вышла, простилась при нас,
Да и опять наверху заперлась.
Что ж?. он письмо ей прислал. Между нами:
Грешные люди, с испугу мы сами
Прежде его прочитали тайком:
Руку свою предлагает он в нем.
Саша сначала отказ отослала,
Да уж потом нам письмо показала.
Мы уговаривать: чем не жених?
Молод, богат, да и нравом-то тих.
»Нет, не пойду". А сама не спокойна;
То говорит: «Я его недостойна»,
То: «Он меня недостоин: он стал
Зол и печален и духом упал!»
А как уехал, так пуще тоскует,
Письма его потихоньку целует!..
Что тут такое? родной, объясни!
Хочешь, на бедную Сашу взгляни.
Долго ли будет она убиваться?
Или уже ей не певать, не смеяться,
И погубил он бедняжку навек?
Ты нам скажи: он простой человек
Или какой чернокнижник-губитель?
Или не сам ли он бес-искуситель?."
4
— Полноте, добрые люди, тужить!
Будете скоро по-прежнему жить:
Саша поправится — бог ей поможет.
Околдовать никого он не может:
Он… не могу приложить головы,
Как объяснить, чтобы поняли вы…
Странное племя, мудреное племя
В нашем отечестве создало время!
Это не бес, искуситель людской,
Это, увы!- современный герой!
Книги читает да по свету рыщет -
Дела себе исполинское ищет,
Благо, наследье богатых отцов
Освободило от малых трудов,
Благо, идти по дороге избитой
Лень помешала да разум развитый.
«Нет, я души не растрачу моей
На муравьиной работе людей:
Или под бременем собственной силы
Сделаюсь жертвой ранней могилы,
Или по свету звездой пролечу!
Мир,- говорит,- осчастливить хочу!»
Что ж под руками, того он не любит,
То мимоходом без умыслу губит.
В наши великие, трудные дни
Книги не шутка: укажут они
Всё недостойное, дикое, злое,
Но не дадут они сил на благое,
Но не научат любить глубоко...
Дело веков поправлять не легко!
В ком не воспитано чувство свободы,
Тот не займет его; нужны не годы —
Нужны столетия, и кровь, и борьба,
Чтоб человека создать из раба.
Всё, что высоко, разумно, свободно,
Сердцу его и доступно, и сродно,
Только дающая силу и власть,
В слове и деле чужда ему страсть!
Любит он сильно, сильней ненавидит,
А доведись — комара не обидит!
Да говорят, что ему и любовь
Голову больше волнует — не кровь!
Что ему книга последняя скажет,
То на душе его сверху и ляжет:
Верить, не верить — ему всё равно,
Лишь бы доказано было умно!
Сам на душе ничего не имеет,
Что вчера сжал, то сегодня и сеет;
Нынче не знает, что завтра сожнет,
Только, наверное, сеять пойдет.
Это в простом переводе выходит,
Что в разговорах он время проводит;
Если ж за дело возьмется — беда!
Мир виноват в неудаче тогда;
Чуть поослабнут нетвердые крылья,
Бедный кричит: «Бесполезны усилья!»
И уж куда как становится зол
Крылья свои опаливший орел…
Поняли?. нет!.. Ну, беда небольшая!
Лишь поняла бы бедняжка больная.
Благо теперь догадалась она,
Что отдаваться ему не должна,
А остальное всё сделает время.
Сеет он все-таки доброе семя!
В нашей степной полосе, что ни шаг,
Знаете вы,- то бугор, то овраг:
В летнюю пору безводны овраги,
Выжжены солнцем, песчаны и наги,
Осенью грязны, не видны зимой,
Но погодите: повеет весной
С теплого края, оттуда, где люди
Дышат вольнее — в три четверти груди,-
Красное солнце растопит снега,
Реки покинут свои берега,-
Чуждые волны кругом разливая,
Будет и дерзок, и полон до края
Жалкий овраг… Пролетела весна -
Выжжет опять его солнце до дна,
Но уже зреет на ниве поемной,
Что оросил он волною заемной,
Пышная жатва. Нетронутых сил
В Саше так много сосед пробудил…
Эх! говорю я хитро, непонятно!
Знайте и верьте, друзья: благодатна
Всякая буря душе молодой -
Зреет и крепнет душа под грозой.
Чем неутешнее дитятко ваше,
Тем встрепенется светлее и краше:
В добрую почву упало зерно -
Пышным плодом отродится оно!
1854-1855
[...]